Рейд

— Точно, — хрипло и медленно сказал Тихомир Берич и кивнул. — Пыльник скинул под водой, когда я выплыть хотел, а рукав КХЗ об борт лодки распорол. Потом, — он перевёл дыхание, — лодка потопла со всем снаряжением, Коля тоже не выплыл, так и пришлось сутки по болоту идти, с кочки на кочку. Где вброд, где вплавь.

— Где вы были-то? — спросил Червоненко.

— Юго-запад от антенны. Сороковой квадрат, — прохрипел раненый.

— Знаешь те места? — спросил Юра у Акима.

— Знаю, — отвечал Аким, — был там пару раз. Бывшее русло Турухана, омут на омуте, все омуты по пятнадцать метров глубиной.

— Так, — согласился Берич.

— За налимами ходили?

— И за налимами, и лотос поискали, и щук хороших взяли пару центнеров. За первый день столько взяли, что чуть лодку не потопили. Мы на двух «дюралях» ходили, думали, второй наберём и пойдём обратно.

— Так вы на двух лодках ходили? — уточнил Саблин. — А чего же ты пешком уходил? Почему, как выплыл, на второй лодке не пошёл.

Берич вздохнул, сглотнул и заговорил:

— Мы поставили палатку на острове с камнем, там и лодку оставили, и рыбу пойманную сложили, а как нас опрокинуло, я, конечно, до острова доплыл, а там ни палатки, ни лодки уже не было. Забрал кто-то.

— А кто же? — удивился Юра. — Может казаки с других станиц?

— Не может такого быть, — сказал Саблин, — не бывало такого никогда. На наших лодках номер полка, все видят, кто ж у брата воровать будет.

— Не знаю, кто забрал, — отвечал Берич.

Ему всё труднее было говорить. И понимая это, Аким произнёс:

— Ты скажи, Тихомир, бегемот чёрный был или серый, он ещё жир набирать будет или нажрал уже и заляжет в омут?

— Не видел я его, — делая большие вздохи, заговорил Берич, — ударил в дно снизу. Сильно ударил, лодка в воздухе перевернулась. Потом я об воду ударился, чуть контузило, в воде я его тоже не видал.

— Ладно, Тихомир, — Аким встал, за ним встал и Юра, — ты давай, выздоравливай. Врачи говорят, что шкуру тебе восстановят и грибок выведут. Бывай.

Пожимали ему здоровую руку.

— Казаки, — сипло остановил их Берич.

— Ну, — они остановились у дверей.

— Лодку мою найдите, иначе мне с врачами и не рассчитаться будет. Общество мне счета за больницу не покроет, кошевой говорит, не на войне ранен.

— Поищем, Тихомир, поищем, — обещал Червоненко.

Аким кивал согласно:

— Поглядим и вокруг, и по омутам тоже пройдёмся. Если найдём — поднимем.

Участок Юры был удивительно удобный, он подходил к болоту вплотную, причём эта часть болота не заросла ни крепким рогозом, ни тростником, тут было свободное место, здесь у Юры на берегу были расставлены огромные поддоны-сушилки. Лодка и насосы нагоняли в них воду болота, причём собирали верхнюю часть воды, где амёб больше всего. А солнце выпаривало воду, оставляя тонны амёб на железе, которые быстро превращались в желтоватую пыль. Эту пыль тут же прессовали в брикеты. Брикеты пользовались спросом. Они горели, и при сгорании, если качнуть к ним кислорода, давали хорошую температуру. Тем Юра и жил, он даже в болото нечасто ходил, ему было незачем.

Аким остановил квадроцикл, Червоненко слез и предложил:

— Зайдёшь? У меня брага поспевает.

— Не, дело есть.

Саблин чуть подумал, надо ли говорить об этом Юре, он глядел, как в огромных поддонах четверо китайцев разравнивают горы ещё влажных амёб большими швабрами. Юрка ждал, словно чувствовал, и Аким решил, что сказать надо:

— Яшку-балабола, отправил к тебе, чтобы ты ему работу дал.

— Не приходил, — тут же сказал Червоненко.

— Да знаю, он к Савченко пошёл, и, кажись, тот его взял в артель.

— Ишь, ты, — Юра полез в пыльник и достал сигареты, предложил Акиму, но тот не взял, Юра стянул респиратор, закурил и повторил приглашение: — Пошли в дом, чего на жаре торчать, сорок два уже.

— Не-е, поеду, поговорю с Савченко. Пусть гонит Яшку.

— Ну, тогда я с тобой.

— Сам, — коротко ответил Аким.

Юрка усмехнулся, выпустил дым и сказал:

— Вы же с ним плохо разошлись.

— Не плохо, а так себе, — уклончиво ответил Аким.

— Не поделили добычу?

— И это тоже, — Саблину не очень хотелось посвящать в эти старые распри Юрку.

Но Юра не отставал:

— Давай с тобой поеду.

— Говорю же — сам.

— Упрямый ты. Вот чего ты такой упрямый?

— Ты, вон, за работниками своими пригляди, бездельничают.

Но Червоненко такими словами не пронять, он даже не глянул в сторону китайцев, улыбнулся ехидно и сказал:

— Думаешь, если мы вдвоём приедем, Савченко думать станет, что ты испугался к нему один ехать.

Юрка подлец, всё вечно знает, всё чувствует, Аким даже расстроился. Ничего не сказал, нажал акселератор. Электромоторы зашуршали, и он поехал к Савченко, а Юра стоял на жаре, смотрел ему в след и курил.