Рейд

А ещё больше Саблин удивился, когда за месяц до следующего срока Савченко сказал ему, что больше не пойдёт в призывы. Говорил, что воевать задарма, за общество ему больше интереса нет. То есть, он отказался быть казаком. Отказался быть в казачьем обществе. Мало того, ещё и Акиму это предложил. Аким тогда смотрел на него изумлённо и даже испуганно. Такого он и представить себе не мог, чтобы человек вот так, вот сам откажется от общества. Обычно из общества не уходили по своей воле, из него выгоняли, а тут так! Но Савченко уже решил и только смеялся над удивлением Акима.

Через месяц Саблин ушёл в свой третий призыв, а Савченко снова на юг, на кордоны, с новым атаманом, с новой ватагой.

Глава 6

У Акима дом был немаленький. Хороший был дом: две спальни, для них с Настей и для детей, столовая, кухня, санузел, веранда. Техничка, техническая комната, была теплоизолированная, там были собраны все домашние агрегаты: аккумуляторы, насосы, пневматика и компрессоры. Дом был герметичен, ни ночной мошки не боялся, ни пыльного юго-восточного ветра, ни красной пыльцы. Кондиционеры, даже в самую страшную жару держали приятные двадцать семь градусов. И всегда была холодная, чистая вода. Был небольшой охлаждаемый склад для запасов еды и льда. И гордость Настасьи Петровны — веранда, с редкими зелёными растениями и с плодами для баловства детей. Дом был почти в сто квадратных метров, не считая двора со свинарником и курятником. Всё не хуже, чем у людей.

Но на фоне дома Савченко, дом Аким выглядел жалкой лачугой.

У Савченко вся крыша, южная, восточная и западная стороны дома покрыты мощными полукиловаттными солнечными панелями. Сам дом огромный, и двор большой. Под навесом мощная техника, квадроциклы. Две большие, дорогие и лёгкие лодки из ультракарбона. Это вам не убогие «дюральки», на которых рыбари ходят в болото. Стоят на прицепах, под кожухами отличные двигатели. Да, хорошо живёт Олег Савченко. Много, много ценного возит он куренному кошевому на склад. Наверное, поэтому и не погнали его из станицы старики, когда он выписался из казачьего реестра.

Заезжать во двор, под навес, Саблин не стал, оставил свой квадроцикл на солнце. Думал, что скор вернётся. Подошёл к двери и не успел нажать на звонок, как вакуум засипел, и дверь сама отворилась. Он, чуть подумав, сделал шаг и оказался в светлом кессоне, дверь за ним со шлепком закрылась, а следующая не открылась. И тут же над головой заработал, завыл мощный вентилятор-насос. Чуть пыльник с него не сорвал, капюшон затрепыхался, очки с маской рукой держать пришлось — так тянул здорово. И только после того, как насос затих, открылась вторая дверь, и Саблин даже через пыльник и КХЗ почувствовал, как прохладно у Савченко дома. Он преступил высокий порог и оказался в полутёмной прихожей. А на другом конце, комнаты стоял сам Савченко, в майке, в широких портах, босой. Сам сухой, жилистый. С его работой несильно разжиреешь. И улыбался. Чего улыбался-то — непонятно, ведь не знал, кто к нему пришёл, Аким маску-то не снял, капюшон не скинул.

А Савченко и говорит:

— Здорова, Аким.

— Откуда знал, что я пришёл? — говорит Саблин, снимая маску и капюшон.

— Я тебя по походке признаю. Столько километров за тобой прошёл. Может, тысячу. Проходи, друг дорогой.

«Друг дорогой!» — думает про себя Саблин. — «Мы с тобой и не виделись лет шесть или семь, а до этого случайно на дороге пресеклись, вот и вся наша дружба за последние пятнадцать лет».

Они вошли в большую комнату, вернее в огромную комнату, она метров сто квадратных, а то и больше. Может, как весь дом Акима. Там диван, на котором одновременно могут сидеть человек пятнадцать, ей Богу, стоит буквой «П», а на диване валяются молодые бабы, трое их. Две китаянки, одна белая. Господи, две одеты в мужские майки, все сиськи наружу. Юбки тридцать сантиметров, а они ещё и ноги на столик маленький кладут. Юбки и не прикрывают ничего, даже ляжки, а одна так и вовсе сидит в трусах и лифчике.

Аким опешил, встал, даже не знал, что делать дальше. А Савченко его вперёд подтолкнул, смеётся:

— Садись не бойся, они не кусаются. Ну, почти.