Рейд. Оазисы Камень

О чём бы он ни говорил, с кем бы он ни говорил, осознание того, что он неизлечимо болен, не покидало его. Было неразлучно с ним. И это ещё не всё. Он узнал, что у него есть сыновья – и тут неприятность. Эти сыновья не доживут и до двадцати лет. Считай, что тоже, больны. И главное… главное – есть человек, который во всём этом виноват. И в его болезни, и в ненормальности детей. И человечек этот скоро сменит свою уже протухающую шкурку, как геккон, и снова кинется в степь творить свои дела-делишки.

«Пристрелить её, что ли? А почему нет? Меня тут не тронут, ведь краснолицему позарез нужно вещество! Как они его называют, «реликт».

Тут он слышит детские голоса, бросает окурок на чистый бетон и растирает его башмаком: ничего, ботов у них тут навалом, уберут.

Двое мальчишек бегут к нему, а за ними, припадая на левую ногу и скособочившись, идёт мать.

Он присаживается, думает, они кинутся обниматься, но мальчики останавливаются в паре метров от него.

- Здравствуй, отец.

- Здравствуй, отец, – они говорят почти синхронно.

- Ты, - он указывает на одного из них пальцем. – Имя.

- Николай, - сразу отзывается тот.

- А ты, значит, - он переводит палец.

- Андрей.

- Вас, наверное, все путают, – говорит Горохов.

- Мать никогда нас не путает, – не соглашается с ним Николай.

- Даже если мы хотим её запутать, – добавляет Андрей.

- Ты уезжаешь? – спрашивает Николай.

- Да, у меня есть дела.

- В степи?

- В степи.

- О чём тебя просил пророк? – спрашивает Николай.

- Об этом вам знать рано.

- Пока, может быть, и рано, - уточняет Андрей. Он не такой бойкий, как Николай.

– А через пять лет мы будем взрослыми. И сможем сами получать задания от пророка, – хвастается Николай.

- Да? Через пять лет? – сомневается уполномоченный.

- Да, через пять лет мы уже будем готовы работать в степи, – заявляет Николай.

- Уверены? – Горохов усмехается.

- Конечно, - говорит Андрей и добавляет почти вкрадчиво: – Если в нас твои гены, как уверяет нас мать, то мы будем выживать там, где другие будут умирать.

«Вам, парни, нужно вырасти в степи, на барханах, с обрезом в руках. А ещё нужно научиться жить на мотоцикле и уметь искать воду. Нужно научиться узнавать, где прячется сколопендра, и какие кактусы в какое время года можно есть, и как не стать домом для клеща, и как не запустить под одежду паука... И учиться всему этому вам нужно начинать сейчас. А в этом раю с бетонным полом, кондиционерами, пшеничным хлебом и герметичными дверями, вы ничему такому не научитесь».

Но, конечно, всего этого он говорить мальчишкам не стал, а лишь осадил их немного:

- Гены – это ещё не всё.

- Мы знаем, отец, – говорит ему Николай.

- Мать хочет, чтобы мы стали учёными, – добавляет Андрей. – И всю жизнь ковырялись в плазме.

- Ненавижу плазму, – морщится Николай.

- Нам надоело учить названия белков.

- Мы хотим быть как ты, – глаза Николая сверкают. – Хотим охотиться на бандитов.

- И жить в степи, - добавляет Андрей. И тут он вдруг просит: – Отец, не уезжай. Останься хоть на один день, – он показывает палец. – Хоть на один.

- Да, - тут же поддерживает его брат. – Останься. Побудь с нами. Расскажешь нам про свои дела?

У Горохова аж челюсть свело.

«Интересно, им сказал кто-нибудь, что их жизнь ограничена пятнадцатью годами жизни и пятью годами умирания? А в семнадцать они будут такими же развалинами, как их мать, что стоит сейчас за ними?».

Конечно, никто ничего подобного им не сказал!

И тогда он говорит им:

- В следующий раз, когда я приеду сюда, я проведу с вами три дня.

- А когда ты приедешь? – сразу интересуется Николай.

- Нескоро, у меня есть дела, - уполномоченный снимает свои часы с руки. Часы с компасом, которые только что вернул ему один из кареглазых. Он протягивает их Николаю: – Без них в степи никуда.

- О! – мальчишка хватает часы. Он глядит на эту недорогую вещь, как будто это какая-то великая ценность.

А Горохов достаёт из кармана брюк складной нож. Он протягивает его Андрею. Тот тут же хватает его. И часы, и нож – вещи обычные, недорогие, но больше у него ничего нет. Ну, не оружие же мальчишкам дарить.

- Всё парни, мне пора, давайте обнимемся.

Николай обнимает его, а сам всё разглядывает подарок. А вот Андрей нож сжимает в кулачке, а сам спрашивает опять:

- Отец, а ты точно приедешь?

- Приеду, вы пока готовьтесь, - отвечает он и отрывается от мальчишки. На Людмилу, на тьютора даже не смотрит, машет кареглазым: всё, поехали.

***