Рейдер

В тех учебниках, по которым я учился, писали, что Гражданская война в США случилась потому, что продвинутые, либеральные северяне решили освободить из рабства чернокожих. Тогда я еще не видел живых негров и уж тем более, как складываются у них отношения с белыми по ту сторону Атлантического или Тихого океанов, смотря в какую сторону смотреть из России. Посетив впервые эту цитадель демократии, свобод и прав человека, начал делать печальные выводы. Печальные для негров. Теперь, во второй половине девятнадцатого века, мне довелось увидеть эту войну с самого начала и убедиться, что те, кто ее затеял, о чьих-либо правах, кроме собственных, как обычно, не думали. Агрессивному североамериканскому капиталу стало тесно у себя, а в южные штаты, к источникам сырья и более легких доходов, его не пускали. Там почти всё уже было схвачено. Вот бандиты-капиталисты и захватили силой собственность бандитов-рабовладельцев. Столкнулись две системы ведения бизнеса — и выиграла более сильная и беспринципная на данном этапе. Уверен, что это не последняя их стычка, что со временем победа погостит и на другой стороне, но при этом белые и черные могут поменяться местами, потому что вторые более приспособлены бездельничать. После чего какие-нибудь продвинутые бандитолибералы, заинтересованные в завоевании рынков, освободят белых янки из рабства.

Штат Северная Каролина объявил о сецессии последним, двадцатого мая тысяча восемьсот шестьдесят первого года, в день рождения моей второй дочери, которой дали имя Каролина, и на следующий день присоединился к Конфедерации Соединенных Штатов. Это случилось после того, как южане выдворили гарнизон федералов из форта Самтер в Чарльстоне и объявления президентом Линкольном мобилизации и введения морской блокады. Южные штаты поняли, что церемониться с ними не будут, и быстро объединились, образовав новое государство. Вот только янки что сейчас, что в будущем, считают, что право выхода из состава любого государства имеют только те, кто ослабляет их врагов, а не их самих. И началось…

В то время пароход «Катрин» стоял в Уилмингтоне под выгрузкой. Часть груза, заказанного коммерческими фирмами, составляло оружие, в том числе изобретенные Джозефом Уитвортом винтовки и пушки с нарезными стволами. Они заряжались с казны и обладали высокой точностью, потому что стволы имели полигональную шестигранную нарезку. Шестигранными были и пули калибром ноль сорок пять дюйма (одиннадцать с половиной миллиметров), и снаряды калибром два целых и семьдесят пять сотых дюйма (шестьдесят девять миллиметров) и весом двенадцать с половиной фунтов (пять целых и семьдесят пять сотых килограмма), поэтому во время полета (я по просьбе заказчика присутствовал на испытаниях пушек) издавали жутковатые звуки. Я еще подумал, что с таким звуковым сопровождением должны летать валькирии, маленькие и большие. У винтовок имелась прицельная планка и, по желанию, телескопический снайперский прицел конструкции Дэвидсона, размер которого (максимальный — четырнадцать дюймов (тридцать пять сантиметров)) надо было изменять в зависимости от расстояния до цели. Дальность стрельбы винтовки составляла тысячу восемьсот ярдов (более тысячи шестисот метров), а пушки — шесть тысяч шестьсот ярдов (около шести километров). Я приобрел для себя два десятка винтовок со снайперским прицелом и заказал к следующему приходу в Ливерпуль четыре пушки Уитворта, чтобы одну пару сделать погонными, а вторую — ретирадными. Еще я привез три десятка французских бронзовых гладкоствольных двенадцатифунтовых гаубиц, которые на родине называли «Пушками императора» в честь нынешнего императора Наполеона Третьего, а в других странах — просто «Наполеонами». Они безопаснее чугунных, могли стрелять, как ядрами и картечью, так и снарядами, и отличались хорошей убойной силой, особенно на короткой дистанции. Четыре «Наполеона» на корабельных станинах я купил и для «Катрин». Места на главной палубе и порты в фальшбортах для пушек были сделаны еще во время постройки. Для обслуживания пушек нанял в Ливерпуле отставного морского лейтенанта Робина Макларена и шестнадцать комендоров. Время наступало лихое, поэтому расходы на защиту вряд ли будут лишними.

Поскольку военные действия, как форс-мажорные, позволяли расторгнуть заключенные ранее контракты, я так и сделал. Возить чужие товары за прежние деньги становилось нецелесообразно. Тем более, что у меня теперь хватало средств на заполнение трюмов как в одну сторону, так и в другую. Цены на табак и хлопок резко пошли вниз, а на товары из Европы — вверх, на чем имело смысл нехило навариться, если, конечно, не попадешь в лапы врага и не лишишься всего. Особенно требовалось оружие и порох, которые южане сами не делали. Что удивительно, покупали вооружение не государственные структуры, а частные лица.