Рейдер

Пароход «Катрин» ошвартовался в Уилмингтоне одиннадцатого января. Жена пожаловалась мне, что рабы начали отбиваться от рук, дерзить. На следующее утро я собрал их в холле и объявил, что свободны, могут отправляться на все четыре стороны. Как ни странно, я не увидел радости на их лицах. Оно и понятно. Куда им идти без денег?! Можно, конечно, добраться на людской милости до северных штатов и устроиться на фабрику или завод, но там ведь работать надо. За двенадцать-пятнадцать долларов в месяц придется пахать десять-двенадцать часов в день с одним выходным в неделю. Это не в слугах прохлаждаться. Работящие негры мне попадались редко. Ладно, в США они могли жить на пособия, вполне приличные, особенно если настрогать несколько детей, так ведь и в нищей Африке бездельничают, существуя впроголодь. Работают только бабы и то кое-как, чтобы только прокормить детей и ленивого самца. Заметив, как смущенно переглядываются мои бывшие рабы, сказал им, что, если захотят остаться на прежних местах, будут, как и слуги-китайцы, получать по десять долларов в месяц плюс бесплатное питание и один комплект униформы в год, а будут плохо работать или качать права — сразу вышвырну на улицу и найму других. Свободных негров и безработных белых в городе валом. Поскольку в южных штатах спрос на хлопок и табак резко упал, разорились многие мелкие плантаторы, если можно так назвать людей, которые вместе с парой рабов возделывали свои поля. Им бы самим как-нибудь прокормиться, поэтому отпустили рабов на волю.

Том и Джозеф, явно не ожидавшие такого поворота, заскрипели извилинами, переваривая информацию. Вызывающее выражение сразу исчезло с их туповатых лиц. Все-таки раб — это результат слабоумия. Умеющий думать, нашел бы способ стать свободным.

Слово взяла Энн, соображавшая быстрее остальных и потому, видимо, дерзившая моей жене в последние дни больше всех:

— Мы согласны!

Остальные дружно закивали.

После чего жизнь в доме сразу вернулась в прежнее русло. Я уезжал утром на пристань, где мой пароход сперва разгружался, выдавая сразу, без хранения в пакгаузах, оптовым покупателям приобретенный ими товар, а потом нагружался подвозимым прямо со складов плантаторов хлопком в тюках. Плантаторы экономили на всем. Зато с грузчиками не было проблем. Желающих заработать несколько долларов хватало как среди белых, так и среди черных, и никто уже не требовал повышения зарплаты, как было до войны.

Я теперь знал о хлопке не меньше, чем плантаторы. Оказывается, он сильно истощает почву, поэтому требует много удобрений. Благодаря войне, многие поля отдохнут. После сбора волокна надо отделить от семян. Раньше это делали вручную, а с конца восемнадцатого века — машиной. Часть семян оставляют на посев, из остальных выжимают масло. Хлопковое масло бурого цвета, запах не отталкивающий, бедняки употребляют его в пищу, но обычно из него делают мыло, смешивая с другими жирами, чтобы лучше отсаливалось и меньше впитывало воды. Жмых скармливают скоту, который производит удобрения, идущие на поля. Хлопковое волокно, в зависимости от длины, цвета (белое, желтое, кремовое), прозрачности и степени загрязненности, делят по сортам, после чего скручивают и прессуют. Само собой, я в первую очередь забирал самый длинный, белый, прозрачный и чистый. Заодно составлял карту хлопковых полей неподалеку от Уилмингтона, собирая данные об их размере, урожайности, качестве выращенного. К концу войны многие плантаторы, привыкшие жить на широкую ногу, разорятся, и можно будет за бесценок скупить их владения. На моем счете в Банке Ливерпуля скопилась значительная сумма денег, которую надо будет во что-то вкладывать, причем в разные корзины. Выращивание хлопка — не самый плохой бизнес.

35

В течение тысяча восемьсот шестьдесят третьего года южане потеряли много морских портов. В первую очередь Новый Орлеан, который до войны спорил с Нью-Йорком по грузообороту. Какие-то были захвачены с моря, какие-то с суши, какие-то блокированы наглухо, как Чарльстон, где был захвачен только форт Вагнер, из-за чего под контроль попала гавань.

Кстати, там впервые была применена шестовая мина против военного корабля. Такая мина представляла собой многокилограммовый заряд пороха с ударным взрывателем, который крепили на длинном бревне, продолжении форштевня — шпироне. Специальный облегченный паровой катер-миноноска, разделенный на несколько водонепроницаемых отсеков, потому что и сам получал повреждения, незаметно ночью подкрадывался к цели и с разгона ударялся об нее шестовой миной. Поскольку жертва получала взрыв у борта, то обзаводилась большими, часто гибельные повреждениями. Впервые такая мина была испытана год назад в России против учебной цели, о чем писали в американских газетах. У Чарльстона миноноска южан «Давид» подобралась к броненосцу северян «Нью-Айронсайд» и нанесла ему пусть не смертельные, но значительные повреждения.