Рейх. История германской империи

Фюрер также настаивал на том, что «брак не является институтом, созданным лишь для совместных развлечений супругов или проистекающим из взаимной переписки; он представляет собой лишь разделение обязанностей, когда задача мужа – борьба за карьеру в избранной профессии, а задача жены – поддерживать порядок в доме, ибо дом – это опора в борьбе за выживание. А под порядком в доме понимается поддержание определенного культурного уровня с одной стороны, и практическое ведение хозяйства – с другой».

В «Моей борьбе» Гитлер сформулировал принцип политики национал-социалистов в сфере образования: «Народное государство будет видеть свою главную задачу не в том, чтобы накачивать наших детей возможно большим количеством «знаний», а прежде всего в том, чтобы вырастить вполне здоровых людей. Лишь во вторую очередь мы будем думать о развитии духовных способностей. Но и здесь мы будем прежде всего думать о том, чтобы развить в нашей молодежи характер, волю, силу, решимость, а в сочетании с этим будем систематически работать над тем, чтобы развить в ней чувство ответственности. Лишь в последнюю очередь будем мы думать о чисто школьном образовании».

Государство рассматривалось национал-социалистами только как средство борьбы за выживание нации. Гитлер верил, что германский народ – биологически сильнейший в мире. Потому он и отважился вступить во Вторую мировую войну против явно превосходящей его по силам и средствам коалиции. Фюрер надеялся, что у народов, ему противостоявших, не окажется достаточной воли к сопротивлению. В этом его убеждала политика «умиротворения» со стороны Англии и Франции. Гитлер утверждал: «Если государство не имеет силы организовать борьбу за здоровье народа, оно тем самым лишается права на существование в этом мире, который представляет собой мир борьбы». Фюрер также рассчитывал, что германский гений создаст самые совершенные средства борьбы, германский солдат на фронте окажется самым стойким и умелым бойцом, а германские генералы под его, Гитлера, чутким руководством окажутся самыми лучшими полководцами.

В «Застольных разговорах» в ставке 23 апреля 1942 года Гитлер утверждал: «Если немецкий народ хочет занять достойное место в истории, он должен остаться именно народом-солдатом».

В «Моей борьбе» фюрер писал: «Наш боевой клич становится сигналом, собирающим в наши ряды все, что есть сильного. Именно величие целей отпугивает мелких людей… но зато под наши знамена собираются все действительно боевые натуры… Если на одной стороне мы видим концентрацию высшей энергии и решимости, а на другой стороне – широкие массы равнодушных, то небольшое меньшинство, собравшееся в первом лагере, всегда одержит верх над громадным большинством, оставшимся во втором лагере. Мировую историю делает меньшинство, раз только в этом численном меньшинстве воплотились большая воля и большая решимость.

Громадность задач, которые мы себе ставим, в глазах многих затрудняет нашу победу; на деле же именно в этом заложена наша победа. В величии и трудностях нашей задачи как раз и заложено то, что в нашем лагере соберутся только лучшие бойцы. Именно в этом подборе – гарантия нашего успеха».

Смешение представителей высшей расы с представителями низших рас теоретики нацизма находили преступным, поскольку это вело к физическому и умственному регрессу, снижению уровня более высокой расы. А высшей расе суждено было господствовать над миром. В «Моей борьбе» читаем: «Всякое расовое смешение раньше или позже неизбежно приводит к гибели того потомства, которое получилось в результате смешения, если только более высокая раса, вступавшая в смешение, хотя бы частично сохранилась в чистом виде на земле. Лишь в том случае, если и более высокая раса вся до конца участвует в смешении, исчезнет опасность для потомства».

Гитлер провозглашал: «Идеи гуманизма и пацифизма, может быть, действительно будут уместны тогда, когда высшая раса завоюет весь мир и будет господствовать на всей земле… Сначала борьба, а потом, может быть, и пацифизм».

Гитлер был против создания в Германии большого числа городов с многомиллионным населением. 3 мая 1942 года он говорил в своей ставке: «Я против дальнейшего роста крупных городов, подобных Берлину. Вполне достаточно, если в Рейхе будет один город с пятью миллионами жителей, два города с двумя миллионами жителей и много городов с числом жителей в миллион. Допустить дальнейший рост наших крупных городов с той целью, чтобы вся культурная жизнь земель, входящих в состав Германской империи, ориентировалась только на них, – просто нелепо».