Рейн

Когда мне исполнился двадцать один год, меня переселили в пустующий пентхаус моего отца в городе, так я смогла обрести больше свободы. Я пошла работать на одно из его многочисленных предприятий, выполняя ту работу, которую мне поручали, потому что было очень важно, чтобы я поняла ценность тяжёлого труда, прежде чем мне найдут подходящего мужчину, и я войду в роль домохозяйки.

Я никогда так часто не использовала слово «дерьмо» за свои двадцать четыре года.

Пока меня не похитили.

Пока меня не лишили всего, кроме слов и моей воли.

Поэтому я использовала их.

Даже, если это и означало, что меня будут бить ещё больше.

– Ох, теперь это совсем не мило, правда, Март? – спросил он, и Мартин, поняв намёк, ударил кулаком по левой стороне моего лица.

– Это можно остановить, – сказал он несколько минут спустя, глядя на то, как я вытираю рукой кровь со своего лица, – если ты только скажешь своему отцу, чтобы он пошёл на сделку.

– Гореть тебе в аду, Ви. Мой отец никогда не согласится на сделку.

В тот же момент меня бросили на пол. И начались удары ногами и кулаками, и угрозы похуже. Намного хуже. Хуже тех, что они учиняли, когда они пробирались ко мне по ночам. И я знала, что это произойдёт. В конце концов. Об этом не было и речи. Настанет день, когда меня приволокут в подвал. И изнасилуют. Дек. И Мартин. И, возможно, Ви.

Такова моя участь.

Но я всё ещё не хотела, чтобы победу одержал Ви.

Я не хотела, чтобы мой отец сдался.

– Что за херня! – неожиданно прокричал Мартин, отскочил от меня подальше.

– Что такое? – спросил Ви, убирая телефон.

– У неё кровь, – сказал Мартин, его лицо скривилось от отвращения.

– Ты хорошенько избил её, – согласился Дек, его глаза сузились, как будто он пытался что-то понять.

– Дерьмо, нет, её долбанная пи…а кровоточит.

И, тогда, Ви рассердился. Очень сильно рассердился. Это была не та холодная, отстранённая злость, как обычно. Он налетел на Дека, крепко схватил его рукой за горло и толкнул к стене так сильно, что я услышала хруст. – Ты трахнул её? Ты трахнул её, ты, тупой кусок дерьма?

Я отвернулась от них, и, уйдя в себя, смотрела в пол. И я истекала кровью. Шесть недель. У меня была задержка. Страх и ужас, должно быть, отсрочили их. Но вот они. У меня были месячные. И я был... унижена.

Они делали со мной разные вещи. Ужасные. Болезненные. Они не кормили меня. Они заставляли сдерживать свой мочевой пузырь до отказа. И, хотя всё это было болезненно и вызывало отвращение, но то, что у тебя отобрали чувство собственного достоинства иметь свой цикл, от всего этого у меня в животе поднимался жар и тошнотворные ощущения.

Как женщин, нас учили определённым вещам. Тому, как скрыть свои особые дни, тому, как оставаться чистой. Они лишили меня этого. И Мартин вёл себя так, как будто я была отвратительна.

И я чувствовала себя отвратительно.

И за это, я ненавидела их ещё больше.

– Чёрт побери, я не касался её и пальцем! – крикнул Дек, после того, как кулак Ви, после точного удара, обрушился прямо на его челюсть. – У неё, наверное, грёбанные месячные.

Ви отпустил Дека, посмотрев на меня, его брови сошлись вместе.

– Правильно, – сказал он, коротко кивая. – Я поручу одной из девушек, принести ей... тампоны, или что там ещё, – сказал он, отходя в сторону. – Верните её наверх.

– Я не пойду рядом с ней, – сказал Мартин, съёжившись, когда я поднялась.

Ви, к его чести (которой у него было очень мало), закатил глаза в сторону Мартина. – У тебя никогда раньше не было женщины? У них бывает кровь. Перестань вести себя, как последняя сучка.

– Я отведу её, – сказал Дек, схватив меня за верёвку и потянув вверх по лестнице.

Мартин пришёл следом за нами несколько минут спустя с какой-то женщиной, которую я не знала, но она не была связана и не смотрела мне в глаза. Она принесла коробку с тампонами, которые забрал и пихнул мне Дек.

– Просто оставь её там, – предложил Мартин и кивнул в сторону ванной. – Привяжи её к унитазу или к чему-то ещё. И мы выпустим её, когда она опять будет чистой.

И в результате, я была привязана к унитазу на пять дней. Мои запястья были так привязаны, что у меня была возможность подойти к раковине, в которой я могла помыться. Я вычистила свою одежду. Я пыталась не позволить всей этой унизительной ситуации сломить меня.

Но она добралась до меня.

***

Я смотрела на тампоны, издав немного странный хныкающий звук, и положила их обратно в сумку, убирая её в нижнюю часть бельевого шкафа. Ко мне возвращалось моё достоинство.

Они подарили мне это.

Я покачала головой, пытаясь побороть своё желание принять душ и воспользоваться своим новым гелем для душа и шампунем, и пощипать свои брови. Они ждали меня, чтобы поесть. Я запрыгнула в пару чёрных трусиков с вишнями, натянула чёрные штаны для йоги, чёрную футболку, надела носки и взяла с собой розовую толстовку на тот случай, если мне будет холодно.

Я услышала их голоса, как только вошла в холл.

– Мы можем позвонить Кею, – предложил голос Кэша.

– Кею? – спросил Рейн.