Рейна, королева судьбы

Так они и ехали, взявшись за руки, по внутренним дорогам Самарии и Биньямина, а вокруг желтели холмы, выгоревшие до каменной кости своих хребтов, источенных резцом времени, перед чьим молчаливым упорством не устоял еще никто, никогда, нигде. Могли ли разжалобить этого безучастного токаря они, двое влюбленных, столь уязвимых и слабых перед несметными остриями наставленных на них угроз? Да и пристало ли им просить его об отсрочке – ведь не кто иной, как они, осмелились бросить вызов ему, седому мастеру, обрушившему в море забвения не один континент. Не кто иной, как они, тешили себя безумной надеждой обратить вспять неумолимое движение резца, изменить свершившееся прошлое… И чем? Что они собирались противопоставить этой титанической мощи, одним махом стирающей с лица земли империи и горные цепи? Что? Свои крошечные личные судьбы? Ничтожные комочки своей смертной, алчущей, жаждущей, страдающей, ненадежной плоти? Безумцы и глупцы, глупцы и безумцы…

Что ж, они и не просили для себя ничего, заранее готовые удовольствоваться любым итогом. День умирал, цепляясь за дорогу все удлиняющимися щупальцами теней. Отяжелевшее, распухшее от усталости солнце медленно сползало за холмы, и земля, почуяв запах приближающейся ночи, осторожно приоткрывала закупоренные жарой поры.

Когда, сделав круг через иерихонское шоссе, они въехали в Маале Адумим, уже сгущались первые сумерки. Нир поставил машину на огромной стоянке местного торгового центра. Дальше они двигались на городских автобусах с двумя пересадками и еще немного пешком. До иерусалимской мансарды добрались уже в темноте. Вошли и без сил рухнули на прохладный каменный пол. Затем Рейна отправилась под душ, а Нир включил телевизор, где как раз начиналась программа ночных новостей. В конце выпуска диктор объявил о зверском убийстве двух палестинцев.

– Израильские органы безопасности совместно с полицией автономии приступили к расследованию, – сказал он и многозначительно покачал головой. – По одной из версий, убийство совершено экстремистами из числа поселенцев с целью подрыва мирного процесса, который…

Палец сам дернулся к кнопке пульта. Экран погас. Нир перевел дыхание, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Хотя он и ожидал чего-то подобного, все равно было нелегко услышать о себе в такой официальной форме и по такому чудовищному поводу. Этот чертов диктор смотрел прямо на него, смотрел, да еще и кивал, зараза: вижу, мол, тебя, вижу… Ну как тут не отключить, не спрятаться?

«Стоп! Успокойся! – скомандовал он самому себе. – Во-первых, никто на тебя не смотрит, что за дикая фантазия… Во-вторых, никто не говорил конкретно о тебе. Речь шла о каких-то неведомых «экстремистах». Или они все-таки что-то недоговаривают?»

Нир снова нажал на кнопку. Телевизор включался мучительно долго, а когда трансляция наконец вернулась, диктор уже излагал новости очередного реалити-шоу. Сидя на полу, Нир невидящим взглядом смотрел на экран. Сзади подошла Рейна в купальном халатике, ласково погладила его по плечу:

– Хочешь бежать?

– Куда? – горько поинтересовался Нир. – Куда мы можем бежать?

– Как куда? – она кивнула на телеэкран. – За миллионом. Ты что, не в курсе этого реалити? Вся страна смотрит. Влюбленные пары бегут за миллионом. Мы бы с тобой там всех уделали.

Нир вздохнул.

– Это точно. Но пока что нам надо бежать в Учреждение. Прямо сейчас. Одевайся.

– Прямо сейчас? – недоверчиво переспросила Рейна. – Нельзя подождать до утра? И кто нас туда впустит?

– Нас уже ищут, так что времени в обрез, – сказал он. – Ночью удобнее всего: никому и в голову не придет искать нас там в такое время. А ключ от архива у меня есть. Эстер лично выдала…

Ночь услужливо прикрывала их темнотой, а полная на три четверти луна демонстративно отворачивалась, когда они шагали краем дороги вдоль почетного караула кипарисов, в обход сторожевой будки. Вот и круглая площадь, полная шепчущих невесомых душ. То и дело задевая их плечами, но не встретив на своем пути никого из живых, Рейна и Нир добрались до архива. Здесь тоже было темно и пусто: ни странной Эстер с ее мрачными шуточками, ни дремлющей за стойкой Ревекки Рувимовны. Нир отпер дверь. Не зажигая света, они вошли в читальный зал и включили компьютер.

– Так, – сказал Нир. – Я надеюсь, ты помнишь свое обещание.

– Помню, помню… – отмахнулась Рейна.

– Я все-таки повторю, – заупрямился он. – Когда мы убедимся, что никаких изменений не произошло, ты раз и навсегда оставишь свои фантазии. Так? Ты обещала…

– Так, так, – нетерпеливо проговорила она. – Только не «когда мы убедимся», а «если мы убедимся»… «Если», понял? Черт, как медленно поднимается эта ваша рухлядь! Неужели не могли поставить тут нормальные компы?.. И кстати, у нашей договоренности есть оборотная сторона. Когда ты увидишь, что я права, ты наконец перестанешь мучить меня своим недоверием… Так? Ну, обещай!

– Не «когда я увижу», а «если я увижу», – усмехнулся Нир. – Впрочем, уже…