Реинкарнация

Она встала и, набросив на голову капюшон, направилась к выходу. Но в дверях королева остановилась и обернулась. Анна обвела взглядом бывшую спальню и горестно вздохнула. Как она надеялась, что это место станет для нее райским уголком, что она обретет наконец любовь, создаст крепкую семью и со временем дворец (стены которого, к сожалению, стали свидетелями ее слез и унижений) огласится детскими радостными голосами. «Пресвятая Дева Мария, прошу тебя, образумь Генриха, наставь его на путь истинный. Пусть все вернется и станет как раньше… Хотя… А что было раньше? Генрих никогда меня не любил. Я же все-таки женщина и все замечала: как он воротил нос при первой встрече, как насмехался над моей внешностью и светской неловкостью. Ради него я изменилась, но он все равно ничего не замечал и не замечает, и уже не будет замечать. Ничего не изменить. Сейчас нужно думать о том, как бы сохранить в этой ситуации достоинство и спасти жизнь». Анна решительным шагом направилась по коридору к Королевской часовне, где собиралась помолиться, прежде чем покинуть Хэмптон-Корт.

Коридор представлял собой длинный портик с окнами, расположенными по одной стороне и выходящими на изумительной красоты сад. Деревянный потолок коридора и стены были изукрашены необычной резьбой. Здесь переплетались различные цветы, окружая прекрасные фигуры и геральдические символы королевской семьи. Да и сама Королевская часовня, построенная для Уолси в 1514 году и переделанная по приказу Генриха в 1536 году, славилась своей красотой и изяществом. Ее великолепный ребристый свод был отличным образчиком готического стиля. Его легкость и в то же время строгость и чистота линий поразили Анну с первого взгляда. Она часто приходила сюда помолиться и укрыться от насмешливых или сочувствующих взглядов. Вот и сейчас, перед отъездом, Анна хотела еще раз побывать там, предчувствуя, что она еще не скоро сможет попасть в это благодатное место. Но, пройдя несколько шагов по коридору, королева поняла, что приняла неправильное решение: в дверях напротив показалась ее бывшая фрейлина, Катерина Говард, как обычно, в сопровождении Джоан Балтон. Но отступать было уже поздно, и Анна твердой поступью направилась прямо к ним.

– Мисс Говард, – с легким кивком обратилась к ней королева.

Она собиралась проследовать дальше, но графиня Говард задержала ее.

– Ваше Величество, – сделав легкий реверанс, подчеркнуто вежливо поздоровалась с ней Катерина. – Я слышала, вы сейчас уже уезжаете? Очень, очень жаль.

– Да, в столице свирепствует непонятная болезнь, и король не хочет, чтобы я подвергала себя опасности, – невозмутимо ответила королева, делая вид, что она не замечает ехидного тона бывшей фрейлины.

– Ах да, – усмехнулась Катерина, бесцеремонно уставившись на Анну, – я что-то такое слышала. Но, по правде сказать, у меня совершенно нет времени слушать эту болтовню о болезнях. Его Величество хочет поставить представление, и я буду играть там… как же он сказал… а, нимфу! Я с ног сбилась, выбирая нужный для этого наряд.

– Что ж, думаю, вы сумеете найти подходящее платье для этой роли, – с достоинством произнесла Анна и, не глядя больше на бывшую фрейлину, хотела было проследовать далее, но Катерина, с присущей ей бесцеремонностью, опять обратилась к королеве:

– Я слышала, вы не берете с собой леди Бассет. Бедная, бедная девушка! Такая немилость за добрую службу вам.

– Кэтрин, что ты такое говоришь? – в ужасе запротестовала Джоан Балтон, испуганно поглядев на королеву. – Как можно…

– Пусть говорит, – прервала ее Анна. – Да, я не взяла ее с собой, и на то были веские причины. Леди Бассет не слишком расторопна и чересчур болтлива. Это послужит ей уроком. И когда я вернусь обратно, она изменится.

– Оставьте эту надежду, миледи, вы никогда сюда не вернетесь. Не вы, а я стану настоящей королевой. Генрих будет принадлежать только мне одной и никому больше. А вам останется только молиться в захолустье, получая жалкие крохи в виде подачки, это в лучшем случае, а все вот это, – она взмахнула руками, указывая на стены дворца, – будет моим и только моим.

Анна побледнела, услышав столь ужасные для нее слова. Бывшая фрейлина, сама того не подозревая, вслух произнесла то, о чем мысли не один день тревожили королеву. С минуту Анна молчала, но потом, расправив плечи, медленным шагом подошла к Кэтрин почти вплотную и, глядя ей прямо в глаза, тихо произнесла:

– Придет день, и вы будете на коленях умолять меня о помощи, но будет уже поздно. Никто и ничто не сможет защитить вас от палача. Я знаю, что в этом жестоком мире за грехи, козни, лицемерие и ложь приходится горько расплачиваться. Каждому воздастся по делам его. Пробьет и ваш час! И когда он настанет, вы вспомните мои слова.

Сказав это, Анна быстрым шагом миновала коридор и скрылась в дверном проеме.