Рейс

Зона сразу замигала аж четырьмя палочками, а телефон запиликал сообщениями. Капитан прочитал оба, одно за другим. В первом курский супермаркет «Билла» предлагал пятидесятипроцентную скидку на все сорта кофе, но только на 30 июля. Второе было от жены Танечки: «Я соскучилась. Как ты там? Привези нам из Ростова бутылочку нефильтрованного подсолнечного масла. На рынке поспрошай. Люблю».

– Товарищ капитан, мне бы выйти, – Калужинов приоткрыл дверь.

– Зачем? – не отрывая глаз от телефона, спросил Курочкин.

– Ну, по нужде…

– А раньше что ж?

– Так приспичило.

– А, ты в этом смысле, – въехал в тему капитан. – Ты же колбасу вроде не ел? Ее же Шарику скормили, нет?

Лейтенанты дружно оскалили зубы.

– Ну, товарищ капитан…

Курочкин посмотрел на дверь магазина. Майора видно не было.

– Ты слышал, что майор сказал? Не светиться. Сейчас он вернется, я скажу.

Калужинов тяжело вздохнул и промолчал.

Курочкин еще раз взглянул на дверь, в которой исчез майор. Ему самому вдруг нестерпимо захотелось выйти из «уазика». И не просто выйти, а быстро, бегом бежать от этого места – куда угодно, не разбирая дороги, лишь бы только побыстрее и подальше.

«Что такое? – не понимая, что с ним творится, подумал капитан. – Никогда такого не было…»

Чтобы переключиться и унять неожиданно просквозившую вдоль позвоночника ледяную волну, он, не поднимаясь с пассажирского сиденья, начал настукивать ответ жене: «И я…»

Вдруг от сильного толчка рука капитана дрогнула, и сообщение из двух букв отправилось в Курск. Танечка так и не узнала, что «и он», потому что в тот момент, когда палец Курочкина непроизвольно задел кнопку «Отправить», «уазик» уже взлетел на метр над землей, потом с грохотом и лязгом приземлился и через несколько секунд стоял, весь объятый огнем и черным дымом.

Продавщица лежала на полу среди кучи осколков от разбившихся оконных стекол. Майор за секунду до взрыва присел на корточки под подоконник, наклонившись, вжав голову в плечи и закрыв ее руками, в одной из которых держал черный пластиковый пульт с кнопками и антенной, похожей на те, какими дети на улицах управляют машинками и вертолетиками. Когда взрывная волна прошла, он выпрямился и стряхнул с себя осколки стекла. Выглянул в разбитое окно, увидел горящий автомобиль, достал из разгрузки «Макаров», потом, убедившись, что из машины никто не выбрался, вернул его на место.

Затем вытянул из кармана бурые в трещинах перчатки из грубой кожи, надел их, выбрал с пола узкий и длинный осколок размером со столовый нож, зашел за прилавок, где на спине лежала продавщица с красным лицом, вся в слезах, не переставая креститься. Кравченко опустился перед ней на одно колено, левой рукой зажал ей рот и, прижав голову женщины крепко к полу, правой рукой вонзил ей осколок точно в сонную артерию.

Майор быстро вскочил на ноги, опасаясь быть забрызганным кровью, и вышел из магазина, пока продавщица на полу билась в конвульсиях, выдернув окровавленными от порезов руками осколок из шеи. Кровь фонтаном со свистом заливала ей грудь.

На улице он еще раз взглянул на горящий «уазик», обошел магазин с другой стороны, сел в припаркованную там «девятку» с ростовскими номерами. Машина завелась с пол-оборота, и майор, не оглядываясь, поехал в сторону границы.

Между тем Таня Курочкина несколько раз пыталась дозвониться мужу, но абонент был недоступен. Она отправила ему несколько сообщений, прося перезвонить, как только он их получит. Смски уходили в неизвестность, но сигнала об их доставке адресату не поступало.

Поздно вечером она позвонила командиру дивизиона и командиру бригады. С тем же результатом. Всю ночь не спала. Утром ей позвонила Нина, машинистка из штаба бригады, ее подруга, и сообщила, что командир дивизиона майор Крючков находится в госпитале, в реанимации, с тяжелым отравлением, а командир бригады подполковник Горовой вообще с вечера исчез. Никто, включая жену, его найти не может.

– Даже его эта самая… ну, ты меня пóняла… Люська наша, по секрету, не в курсе, где комбриг, – с нервным и ревнивым смешком добавила Нина. – От курочкинского расчета тоже ни слуху ни духу. Но вроде как на учениях в Ростове. Так что скоро по-любому объявятся. А у нас здеся покаместь непонятки одни творятся. В общем, дурдом.

И действительно – через полчаса Курочкин «объявился».

Сердце Танечки тяжело бухнуло, когда ей пришло сообщение от мужа. «Период ожидания данного абонента истек», – прочитала вслух Танечка и заревела.

Глава восьмая 

ОТКРОВЕНИЕ

Донецкая область. Июль