Рейс на эшафот

— Да. Когда увидишь мой рождественский подарок. — Она нахмурила брови и добавила: — Я даже не представляю себе, как можно не смеяться.

— Кстати, а какой подарок хотела бы получить ты?

— Лошадь.

— А где ты ее поставишь?

— Не знаю. Но мне хочется иметь лошадь.

— Знаешь, сколько она стоит?

— К сожалению, знаю.

Они попрощались.

На Кунгсхольмсгатан его ждали Гунвальд Ларссон и расследование, которое даже при всем желании нельзя было назвать профессиональным. Хаммар был настолько тактичен, что не далее как вчера сказал об этом.

— А как там с алиби у Туре Ассарссона? — поинтересовался Гунвальд Ларссон.

— Алиби Туре Ассарссона является одним из самых неуязвимых в истории криминалистики, — сказал Мартин Бек. — В тот самый момент он произносил речь в присутствии двадцати пяти человек. И находился в Сёдертелье, в «Стадс-отеле».

— Ага, — печально принял к сведению Гунвальд Ларссон.

— Кроме того, с твоего позволения, выглядит не очень логичным предположение, будто бы Эста Ассарссон не заметил родного брата, садящегося в автобус с автоматом под плащом.

— Кстати, насчет плаща, — сказал Гунвальд Ларссон. — Он должен был быть очень просторным, если под ним удалось спрятать тридцать седьмую модель «суоми». Скорее всего, автомат лежал в чемоданчике.

— Тут ты прав.

— Да, иногда и я бываю прав.

— Нам просто повезло, — сказал Мартин Бек, — что вчера вечером ты оказался прав. В противном случае хорошо бы мы сейчас выглядели. — Он ткнул в сторону собеседника сигаретой и добавил: — Но в один прекрасный день, Гунвальд, ты влипнешь в нехорошую историю.

— Не думаю, — ответил Ларссон и, тяжело ступая, вышел из кабинета. В дверях он столкнулся с Кольбергом, который торопливо уступил ему дорогу и, обернувшись на широкие плечи Ларссона, спросил:

— Ну, как наш живой таран? Раздосадован?

Мартин Бек кивнул. Кольберг подошел к окну.

— Черт бы побрал все это, — вздохнул он.

— Она по-прежнему живет у вас?

— Да, — ответил Кольберг. — Но только не говори: «Так, значит, ты устроил себе гарем», потому что герр Ларссон уже так высказался.

Мартин Бек чихнул.

— Будь здоров, — сказал Кольберг. — Я еле сдержался, чтобы не выбросить его в окно.

Мартин Бек подумал, что Кольберг, наверное, один из немногих, кто способен на что-либо подобное.

— Спасибо, — сказал он.

— За что?

— Ты ведь сказал: «Будь здоров».

— Верно. Мало кто знает, что нужно благодарить. У меня как-то был такой случай. Один фоторепортер избил свою жену и выгнал ее голую на мороз, потому что она не поблагодарила его, когда он сказал ей: «Будь здорова». Это было в канун Нового года. Конечно, он был пьян. — Кольберг немного помолчал, а потом медленно сказал: — Из нее больше ничего не вытянешь. Я имею в виду Осу.

— Мы уже знаем, чем занимался Стенстрём, — сказал Мартин Бек.

Кольберг с изумлением уставился на него.

— Знаете?

— Да. Он занимался убийством Тересы. Это совершенно ясно.

— Тересы?

— Да. Тебе не приходило в голову?

— Нет, — сказал Кольберг. — Не приходило, хотя я просмотрел все дела за последние десять лет. Почему ты ничего мне не говорил?

Мартин Бек задумчиво смотрел на него, грызя кончик авторучки. Они думали об одном и том же. Кольберг выразил их мысли словами:

— Видно, не все можно передать с помощью телепатии.

— Вот именно, — отозвался Мартин Бек. — Кроме того, дело об убийстве Тересы — шестнадцатилетней давности. И ты никогда не участвовал в том расследовании. По-моему, единственный, кто его помнит, — это Эк.

— А ты уже изучил дело?

— Нет. Только перелистал. Там две тысячи страниц протоколов. Все документы находятся на Вестберга-алле. Едем туда?

— Да. Нужно освежить это дело в памяти.

В машине Мартин Бек сказал:

— Ты все-таки, наверное, помнишь суть дела, чтобы понять, почему Стенстрём занялся именно Тересой?

— Да, — кивнул Кольберг. — Потому что оно было самым трудным из всех, которыми он мог заняться.

— Да. Оно было самым запутанным и необъяснимым. Он хотел показать всем, на что способен.

— И позволил застрелить себя, — бросил Кольберг. — О черт! Какая же между этими делами связь?

Мартин Бек не ответил, и больше они уже не разговаривали. Только после того, как они приехали на Вестберга-алле, остановились перед зданием полиции и вышли под снег с дождем, Кольберг сказал:

— А можно ли раскрыть дело Тересы? Теперь, через столько лет?

— Мне это трудно себе представить, — ответил Мартин Бек.

25

Пыхтя и вяло, без всякой системы Кольберг просматривал ворох подшитых рапортов.

— Наверное, понадобится неделя, чтобы все это разобрать, — сказал он.

— Как минимум. Главные обстоятельства тебе известны?

— Нет. Даже в общих чертах.

— Здесь где-то имеется резюме. Впрочем, я сам вкратце расскажу тебе об этом деле.

Кольберг выразил согласие. Мартин Бек, роясь в бумагах, сказал:

— Данные ясные и однозначные. Очень простые. В этом-то и состоит сложность.

— Начинай, — поторопил его Кольберг.