Рейс в Эвенкию (путевые заметки)

— Что балуетесь? — сердито закричал обладатель бакенбардов, — испортите мне всю музыку!

— А что это за музыка? — спросил Молчанов. — Вот ломаем голову, никак не можем придумать, для чего она? Чем кричать, рассказал бы лучше.

Старик сразу подобрел.

— Рассказать? Изволь…

И он рассказал свою историю и историю "машины". Был он рыбаком, перебравшимся с Волги на Нижнюю Тунгуску. Хитроумное колесо отнюдь не предназначалось для решения проблемы вечного двигателя. Нет, назначение его было куда проще. Дедушка Василий смастерил его для изготовления рыболовных снастей, переметов и неводов, которых "расторопные" деляги из торгующих организаций упорно "забывали" завезти на Тунгуску.

Старик ругал снабженцев. Он показывал крючки, сотни крючков, изготовленных им из проволоки при помощи напильника. Это была тяжелая и неблагодарная работа. Но крючки на Тунгуску тоже не завозились…

Потом дедушка Василий заговорил о рыбных богатствах реки. Тут он сразу оживился, даже руками замахал.

Туруханские рыбаки.

— Поглядите-ка вокруг себя! Вот где золото, неисчислимое богатство! Греби его хоть лопатой. Рыба табунами ходит и, заметьте, в несметном количестве. Да какая рыба! Объедение, первый сорт. Тут неподалеку озера есть — штук около сорока. А в озерах что? Опять же рыба! Мне бы вот уже на покой пора, какой я работник, а прошлую осень за 20 дней одной только стерлядки жирнущей 800 килограммов добыл. Если теперь это дело по-настоящему организовать, артельно, — сколько рыбы добыть можно? Я уже говорил на этот счет разным проезжающим начальникам, да толку пока что не видно. Не нападу все на азартного человека, который бы за дело болел душой… Действительно, Нижняя Тунгуска еще ждет своего "азартного начальника". И он идет сюда за ее богатствами. Он шлет партии геологов, чтоб рылись в недрах, партии топографов, чтоб снимали берега, партии строителей, чтоб закладывали горняцкие поселки и обогатительные фабрики. Может быть это будет не сегодня и даже не завтра. Велика советская земля и неисчерпаемые богатства хранит она. Но дойдет очередь и до Нижней Тунгуски. Будут еще все ее богатства с честью и славой служить — советскому народу.

Просматривая комплект газеты…

У меня сохранился комплект нашей судовой газеты "Большевик Арктики". Он занимает совсем немного места — не больше, чем три журнала "Огонек", сложенные вместе.

Формат "Большевика Арктики" — обыкновенный лист для пишущей машинки. Но, несмотря на свой маленький размер это была настоящая печатная газета, с передовицами, международным обозрением, клише, карикатурами. Она выходила раз в три дня, а когда этого требовала обстановка, то и чаще. Несколько дней подряд она была даже ежедневной газетой…

Ежедневная печатная газета на судне, на караване! Стоит вдуматься в смысл этих простых слов, за которыми видна настоящая большая забота о человеке. Стоит представить себе где и как выходит такая газета, чтобы оценить ее важность и значимость.

…Уходит весной на север караван. Он плывет месяц, два, а может и больше. Пересечен уже полярный круг. Далеко позади остались города, где во время стоянки в киоске легко можно купить свежий номер газеты. Незаметно, постепенно люди теряют нить событий, волнующих сейчас мир. Начинается тоска по газетному листу, такому привычному и необходимому… Правда, почти на каждом пароходе есть радио. Собравшись в кубрике или за обеденным столом, можно иногда послушать кусочек какой-либо беседы или выпуска последних известий. Но бывает и так: на самом интересном месте радист вдруг прерывает передачу. Тут не помогают самые бурные протесты слушателей. Ему надо держать связь с другими судами, с диспетчерской, с ближайшим портом. В эфире все подчинено расписанию. Нечего делать, приходится терпеливо ждать пока он кончит спои переговоры. Наконец, в репродукторе вновь возникает звук. Но… увы! Интересная беседа давно кончилась.

Так бывает на пароходе. А вот на баржах и паузках, на караване до сих пор нет радио. Книжки скудной библиотеки зачитаны до дыр, случайно попавший номер газеты месячной давности — тоже. В шашки играть надоело, к балалайке нет запасных струн. И бродит скука по барже, рождая сплетни, мелкие склоки и дрязги.

Вот и подумайте теперь, сколько пользы и радости приносил нам каждый номер караванной многотиражки! С каким нетерпением его ожидали! Как сердились, когда газета запаздывала!

Типография "Большевика Арктики" помещалась в подволной части трюма теплохода, рядом с кладовой и канатным отсеком. Крутая, почти отвесная железная лестница вела в нее. В крохотной каютке, отгороженной фанерными переборками, стояли кассы со шрифтом и печатная машина. Сюда не проникал дневной свет. Откуда-то издалека доносился стук дизелей. Зато звук воды, струящейся вдоль бортов, не прекращался ни днем, ни ночью. Температура в "типографии" никогда не поднималась выше 7–8 градусов, а иногда падала до нуля. В жаркий летний день перед спуском в трюм дядя Гриша, наш наборщик, надевал валенки и ватную кацавейку.