Рейс в одну сторону (СИ)

  То ли Трясогузов снова что-то угадал, то ли у него появилось нечто вроде предвидения, но через две минуты Малыш вновь вышел из кабинета и прямиком направился к Трясогузову.

  - Ты точно решил, что это подделка, а не ваша повариха? - спросил он.

  Альфред пожал плечами:

  - Откуда же мне знать, что там за баба вчера ходила? Волосы у нее такие же, да. Но таких волос, в каждом населенном пункте - сотни. Одежда та же самая, что и у большинства на острове - я, например, не помню, что на ней было надето в день исчезновения. То, что она белая, тоже не удивительно: здесь, наверное, семьдесят процентов белых. Так что, не факт, что это она: просто похожа, только и всего.

  Трясогузов, по-прежнему, не отрываясь от мониторов, спросил притихшего вдруг Малыша:

  - Ты что-то еще хотел, или у тебя всё?

  - Всё! - бросил тот и снова ушел в кабинет.

  - Вот и сиди там, паскудина, - прошептал Трясогузов, когда за Малышом закрылась дверь.

  Толстяк вздохнул, и, сразу придумав, чем бы ему себя занять в этот "мертвый час", когда всё движение на острове и прибрежной линии прекращалось на какое-то время, достал из своей сумки задачки. Новую порцию пищи для ума ему незаметно сунула сегодня Маргарита, когда он находился в отключке. Он улыбнулся, оценив заботу доктора, и стал решать простенькие примеры один за другим.

  Полчаса, посвященные математике, иногда прерывавшиеся чьим-нибудь смехом в зале, или его случайным взглядом на экран (привычка, выработанная годами), прошли в спокойной обстановке. Малыш больше не выходил из своей коморки и Трясогузову было очень комфортно сидеть на законном рабочем месте и заниматься тем, чем ему хотелось. Задачки через час ему надоели, и он решил, что пора бы "пробежаться" по всем камерам. Он начал неспеша щелкать кнопками слева направо: глаз не цеплялся ни за что такое, что требовало бы повышенного внимания. Сначала шла береговая линия южной стороны острова. Потом, непрерывной серой линией тянулись склады, склады, склады. Затем, несколько зданий, в которых хранились то ли запчасти, то ли боеприпасы (Трясогузов не помнил этого, хотя был обязан). После них - снова склады. Потом, в общей "коллекции" маленьких квадратных экранов образовывалась искусственная брешь в виде пустого экрана с помехами - недоступный третий пирс. Трясогузов продолжал щелкать кнопками и уже устал палец, как снова он наткнулся на склады, затем - вертолетное поле, огромное, как...Трясогузов не мог подобрать подходящего сравнения, если только не складывать в голове площади футбольных полей, как это любят делать американцы, но он не помнил этих площадей. За вертолетным полем находился огромный сегмент горы "Эверест": вот здесь было много закоулков, в которых могло "притаиться зло", как выражался Трясогузов, когда обсуждал с кем-нибудь из сотрудников жизнь объекта "из камеры наблюдения" (снова его удачная шутка - удачная, конечно, в переделах его рабочего места). Вообще настоящих ценителей его юмора было не так много, но толстяк не обижался на косных людей, а относился к ним, как к, скорее, убогим, чем счастливым. Да, толстяк был беспощаден в своих оценках, что мог засвидетельствовать Малыш, вновь не вовремя появившийся на горизонте и державший курс прямо к столу Трясогузова.

  - Что тебе еще надо, уродец? - тихо произнес Трясогоузов, не открывая рта. Уродец, тем не менее, не меняя курса, подошел к столу толстяка и сказал то, о чем можно было лишь мечтать:

  - Короче, - сказал Малыш и оглянулся, будто они теперь с толстяком - банда заговорщиков, - я могу тебе вывести сюда прямой канал со спутника, и ты целыми днями сможешь наблюдать за передвижениями Светланы. Хочешь?

  Трясогузов покачался в своем кресле.

  - Смотреть целыми днями на бутафорию? Тоже мне, радость для глаз, - сказал он. Через мгновенье, правда, толстяк спокойно спросил, - И что же я должен буду сделать взамен?

  Малыш ждал этого вопроса, и в тоне Трясогузова, то есть, так же спокойно, ответил:

  - Мне нужен будет полный список сотрудников, которые работают вот в этом секторе.

  С этими словами он протянул Альфреду бумажку, на которой была начерчена схема, с вписанными туда названиями тех отделов, входивших в, интересующий Малыша, сектор.

  - А мне это точно надо? - спросил Трясогузов. - Это раз. Во-вторых, ты же сам можешь всё узнать, если ты старший по наблюдению.

  - Нет, не могу - кое к каким отделам у меня нет доступа. И, потом, мне нельзя "светиться".

  - А мне, значит, "светиться" можно?

  - Ты никому не нужен - с тебя взятки гладки, - ответил Малыш с такой уверенностью в голосе, что Трясогузов был уже готов в это поверить.

  Трезво рассудив, что не стоит обижаться по поводу своей ненужности, толстяк задал другой вопрос:

  - Почему же ты решил, что такой доступ есть у меня? - спокойно спросил он, и, не дожидаясь ответа, снова вернулся к своему монитору, который был ему сейчас гораздо интереснее, чем разговор с полоумным начальником.

  - Да, у тебя этого доступа нет, но ты знаешь некоего Полозова, который работает на объекте штатным психологом - вот у него-то, как раз и есть полный доступ к этим спискам.