Рейс вне расписания (СИ)

Без особого успеха обшарил блоки электронных машин -- кто-то уже изъял все, относящееся к последнему периоду ра­боты наблюдателя на Капариде. Уцелевшие обрывки записей несли в себе слишком мало информации. По-видимому, Василь интересовался абаалем и попытками его культивирования, так как часто попадались заметки чисто ботанического свойства: урожайность, скорость роста, сопротивляемость неблагоприят­ным условиям внешней среды. Кое-где мелькали упоминания об улях и прочей живности Капариды...

При создании своего болванчика капары, очевидно, расчитывали на человека, лично с наблюдателем не знакомого, хо­тя, я видел запись последней беседы по висвязи с управ­лением космофлота, робот достаточно точно копировал не только голос, но и саму манеру речи Норина. Техника у этих натуралистов на высоте, до сих пор роботы такого класса мне не попадались. Интересно, сколько времени было потрачено на создание, а главное, зачем?

Тут я хорошенько потер нос и сразу почувствовал нео­бычайную ясность в мыслях. Очень может быть, что электронную память машин очистили не "спокойные", а сам Василь. В таком случае надо искать то надежное место, где записи укрылись от назойливого внимания службы спокойствия. А не поможет ли мне в этом деле Илка? Кажется, она не так плохо ориентирует­ся на базе?

Только я вознамерился уточнить направление Илкиного отбытия, как нарвался у лестницы на группу мышевидных мунди­ров во главе с самим господином Многоножкой. Мышевидные оп­ределенно были осчастливлены видом моей растерянной физио­номии (чего не могу сказать о себе), причем доводиться до кондиции счастья им помогали стволы "хлопушек". Я же сразу вспомнил брошенное на кресле оружие, заунывное "десять дыр", и преисполнился благоразумия.

-- Добрый день, Ватиш! -- любезно приветствовал меня Многоножка, пока его подручные освобождали мои руки от тя­жести мешка с добычей. -- Вы удивительно любознательный моло­дой человек, -- добавил он, пиная сапогом выкатившуюся из мешка голову робота. -- Только, к сожалению, ваша любозна­тельность никому не идет на пользу.

Я же проклинал не столько свою "любознательность" сколько беспечность: только абсолютно тупые пилоты способны выпустить из рук личное оружие на такой нескучной планете, как Капарида.

Шеф "спокойных" подошел к раскрытому окну и, отколупнув кусочек абааля, растер его пальцами.

-- Замечательный абааль. Садитесь, Ватиш, не стойте на­вытяжку и не делайте такого свирепого лица -- я не слабонерв­ный.

Сам он сдвинул ящик с абаалем и присел на подоконник:

-- Ватиш, вы у нас загостились.

-- Не по своей воле, -- напомнил я. -- У вас очень неустой­чивая погода.

-- Неустойчивая для тех, кто без приглашения носится над чужой планетой. О запрете на полеты вас предупреждали.

-- И на гелитерах тоже?

Ледок скорчил недовольную мину:

-- Уже и это пронюхали? Для своих погода своя.

"Отличный ответ истинного любителя естественного образа жизни."

Я незамедлительно повторил эту фразу вслух, и Ледок опять поморщился:

-- Не ловите меня на слове. Кстати, когда вы последний раз говорили с "Таланом"?

-- Перед посадкой.

-- Ого-го! Друзьям письма слать не забываете, а вот на­чальство успокоить не спешите. Да, эта нынешняя молодежь... Нело, где здесь почтовик?

Один из мышевидных, подойдя к простенку между окнами, вынул из ниши и протянул Ледоку маленький передатчик. "Спо­койный" оглядел почтовика с явным неудовольствием:

-- Нело, почему здесь прямой передатчик? Или не только Норин выходил на спутник, минуя космодромный усилитель? Кто из вас торгует передатчиками?

-- Откуда мне знать, -- проворчал хмурый Неле, -- это об­ласть налоговой службы.

Ледок тяжело вздохнул и перешел к делу:

-- Ватиш, ваше легкомыслие до добра не доведет: вдруг штурман с "Яраля" позабыл успокоить дежурного диспетчера, и несчастный заработал бессонницу? Надо быстренько исправ­лять положение. Говорить будете основное: жив, здоров, встретился с Нориным, ищу "ДС". Фактически, истинную правду.

Я заявил, что путешествуя по болоту, промочил ноги и простудился, обращаться к начальству таким хрипло-каркающим голосом просто невежливо.

Однако против моих убедительных доводов у Ледока нашлись не менее весомые аргументы -- стволы "хлопушек". Вначале двое мышевидных заняли удобные позиции, и только потом господин Многоножка соизволил поднести к моим губам передатчик. "Де-есять дыр." Я прокашлялся:

-- Транспортный пилот Даруа Ватиш вызывает дежурного диспетчера маяка ПРК-56 сектора Б. Даруа Ватиш просит связь с "Таланом". Контейнер на Капариду доставил. Сел благополучно. Сижу под арестом...

Приклад "хлопушки" разнес спинку кресла очень удачно, Нело совершил отличный кувырок в сторону своих коллег, один только Ледок сунул мне под нос свою пушку совсем некстати.

Дубасили "спокойные" недолго, но действенно, и я до­вольно скоро готов был бы ко встрече с улями, если бы этому не воспрепятствовал Ледок.