Рейтар

– В широком смысле – отвечающие за здоровье расы. Ну а Воля – это законодатели и судьи. Так вот, мой отец – один из швов в полотне Воли.

Аджай замолчал, словно давая Гарину время что-то осознать и что-то вспомнить. Но Юрий лишь терпеливо ждал продолжения, и тогда дистант торжественно произнес:

– Мой отец – Иструб О Ифмари, патрион Совета Полотнищ, депутат-губернатор сектора Энсбрук, один из первых лиц Министерства энергетики Аджай.

На сей раз Юрий уважительно хмыкнул.

Дистант продолжил:

– Собственно, будь он чиновником поменьше, может все и было бы иначе… Дело в том, что внутри этих пяти полотен традиции довольно консервативны, особенно что касается смены рода деятельности. Дети Силы обязаны охранять покой граждан, дети Тела – исцелять. Ну а дети Воли – идти по стопам отцов-политиков. Понимаете о чем я?

– Понимаю.

– Мои брятья, Тэ, Нуо и Эрт Ифмари, продолжили династию, стали законниками в разных участках Империи. Да и я, несмотря на то, что Си – четвертый, на которых обычно уже не хватает ни сил, не средств, принял бы любое назначение, но…

Си Ифмари перевел дыхание, его пальцы чуть подрагивали. Судя по всему, он давно уже никому так не выговаривался.

– Но дело в том, что я буквально болел космосом. Я с самого детства мечтал стать пилотом и управлять звездолетами, исследовать неизвестные планеты и покорять Горизонт. Пока остальные дети проводили время в вирте, я изучал звездные карты и технические энциклопедии. Я до сих пор наизусть могу назвать характеристики всех основных кораблей имперского флота. Вот о чем я мечтал, а не о том, как буду творить законы в казенных управлениях.

В голосе дистанта послышались жаркие протестные ноты, будто он до сих пор спорил со своим отцом, пытаясь доказать, вразумить, переубедить.

– В конце-концов, мы с отцом сильно поругались и я сбежал из дома, – уже спокойнее продолжил Си Ифмари. – Добрался до Сириуса, поступил в военную Академию. Доучился почти до шестого курса, когда узнал, что на Коди-Омега умер мой старший брат, первенец Тэ Ифмари. Отец решил, что с меня хватит вольности, приказал мне вернуться и занять место брата. Я отказался. Отец подключил все свои связи и меня отчислили прямо перед экзаменационной сессией. Он сказал, что никогда не даст своему сыну стать черной нитью в родовом рисунке. Я убежал от его охраны, начал скрываться. Со временем понял, что выхода у меня нет – нужно либо возвращаться домой, либо идти к своей мечте невзирая ни на что. Тогда собрал все свои сбережения и пошел к биотехникам.

Боагтар поднял руку и тонким пальцем провел по своей голове, где под измененным черепом покоились сложные имплантаты.

– Я вмонтировал в себя все лучшее, на что хватило средств. Я увеличил память, разогнал рефлексы, разветвил зрение. Думал, что теперь-то уж точно отец откажется от меня, у нас считают аугментацию позором. Впрочем, клеймом больше, клеймом меньше, верно? Лишенный возможности стать пилотом Имперского флота, я сдал экзамены в корпорацию «Сфорца». Попал на «Полынь». И вроде бы конец истории, но оказалось, что отец так и не оставил попыток вернуть меня. Собственно, свидетелем чего ты и стал.

Аджай замолчал, вздохнув, разведя руками. Юрий несколько секунд поддерживал его молчание, давая время горькой атмосфере рассказа растаять в воздухе. Потом осторожно спросил:

– Боагтар, ты здесь на своем месте?

– Что? – переспросил Си Ифмари.

– Ты считаешь, что занимаешь чье-то место, будучи пилотом «Полыни»?

– Я считаю, что я там, где должен быть.

– Так же думают и другие на корвете. Ты хороший пилот, Боагтар. Надеюсь, твой отец тоже когда-нибудь это поймет. И примет все так, как случилось.

Молодой офицер грустно улыбнулся:

– Очень на это надеюсь. Я все же порой сильно скучаю по дому.

– Как и все мы.

* * *

В свою каюту Гарин вернулся ближе к ужину. После разговора с Си Ифмари, который взял с Юрия слово, что тот при случае посетит офицерскую кают-компанию, Гарин еще какое-то время гулял по причалу, размышляя о превратностях судьбы. Потом обошел посты, где сделал замечание дежурившему возле рубки связи Патаки, который в нарушение всех инструкций стоял без шлема. Нашел терминал загрузки, проверил, пополнили ли на складе боеприпасы. И лишь после этого направился знакомым, до последней заклепки, коридору в сторону расположения «блох».

Топчущегося возле кубрика человека Юрий приметил издалека – коренастого, лысого, с короткой шеей и тяжелым лбом. Судя по грязной спецовке, въевшейся в руки серой смазке и характерному оранжевому загару, это был матрос из техобслуги.

Завидев подходящего Гарина, матрос нахмурился, прекратил переминаться с ноги на ногу и застыл в ожидании.

– Меня ждешь? – на всякий случай спросил Юрий, останавливаясь в паре метров.

– Ага, – техник блеснул глазами из-под бровей. – Тебя это, наш к себе зовет. Просил сказать, чтобы ты того, сразу шел, без задержек.

– «Наш» – это кто?

– Ну, как – кто? – искренне удивился матрос. – Бек, кто ж еще!