Рейтинг (СИ)

Длинные узкие коридоры, и везде красные огни. Коридор направо раздваивается. Налево — он уже там был, судя по карте. Еще один коридор налево. Куда идти? Прямо или направо? Сердце бешено колотится, в глазах все расплывается, и красные огни впереди сливаются в две пульсирующие нити, уходящие в бесконечность.

Он поворачивает направо и упирается в закрытую дверь. Возвращается назад, делает еще один поворот и… Не верит своим глазам. Коридор без красных огней, и впереди чуть приоткрытая дверь.

«Я сплю», — возникает мысль, но в наушниках скрипит голос Гольдштейна:

— Это кто там заснул? Отзывайся!

— Коридор без красных огней, — хрипло отзывается Сашка. — Стены не освещены, но впереди свет.

— Двигай туда.

Свет слепит. Он в большой белой комнате. Глаза привыкают к яркому свету, и он видит множество сетевых экранов.

— Блок управления Главного Сайта приветствует модератора. Назовите себя, — раздается женский голос.

Сашка вздрагивает, не ожидая услышать кого-то в этой белой тишине.

— Назовите себя, — повторяет голос.

— Александр, — он говорит неуверенно и добавляет: — Линник.

— Добро пожаловать, Александр. Желаете перейти на ручное управление?

— Да. Я на месте, — наконец соображает сказать он в микрофон.

— Я слышу, — скрипит в наушниках. — Ты сможешь, — подбадривает Гольдштейн.

— И что делать?

— Опиши что видишь и думай.

Сашка проглатывает комок, подкатившийся к горлу.

— Здесь эксетов море, не сосчитать. Спрашивает про ручное управление.

— Так ответь! — слышится раздраженный голос Ломова.

— Я хочу перейти на ручное управление и отключить систему безопасности центрального блока! — говорит Сашка как можно громче.

Множество экранов блекнут, и остается только один, прямо перед ним.

— Передо мной панель, в которой я ни черта не понимаю, — шепчет он в микрофон, в надежде, что Гольдштейн подскажет, но вместо его голоса слышит голос Олега:

— Описывай.

Сашка старается, как может. Они ищут указание на систему безопасности, но ничего не находят!

— Гребаная система! Где же эта кнопка?! — не выдерживает Сашка.

— Я — автоматическая система управления функциями. Можете обращаться ко мне АСУФ. А систему безопасности отключить нельзя, — сообщает женский голос.

Если бы Сашка не понимал, что АСУФ — только лишь набор электронных блоков, он подумал бы, что она издевается.

— Ты знаешь, что творится в Рейтполисе? Один сбой за другим. Полный бардак! Ты не понимаешь, что надо что-то делать?

— Я делаю все, что в моих силах. Включено резервное освещение и резервная подача воздуха. Сбои, возникшие во мне, я корректировать не могу.

— Черт… Тогда перезагружайся.

— Перезагрузка осуществляется в ручном режиме.

Сашка снова упирается взглядом в экран со светящимися знаками, значение которых не понимает.

— И как это сделать?

— Согласно алгоритму, — отвечает АСУФ, а на экране начинает мелькать порядок необходимых операций.

— Перезагружать? — оторопело шепчет он в микрофон.

— При перезагрузке временно отключится система безопасности, это нам на руку. Только уточни, сколько времени она собирается перезагружаться. — Голос Гольдштейна немного дрожит, выдавая волнение.

— Перезагрузка продлится двенадцать часов тридцать семь минут. — Сообщает АСУФ.

— Перевожу тебя на Ломова, — звучит в наушниках.

— Даю разрешение. Что ты еще хочешь услышать? Приготовься двенадцать часов не дышать.

В наушниках снова послышался треск, а за ним — голос Гольдштейна.

— Это он так шутит. На пару часов воздуха хватит, а потом я вас буду поить кислородом.

Перезагрузка десяти верхних этажей Рейтполиса требовала немалого времени. Можно ли себе представить что-либо более масштабное и рискованное? Когда выключаются не только освещение и работа воздушных фильтров. Отключается не только транспорт, но и финансовые потоки, не только движение воды по водопроводным трубам, но и связь. Отключаются потоки информации, что равносильно остановке жизни организма, постоянно обменивающегося этой информацией с окружающей средой. Двенадцать часов клинической смерти оказалось единственно возможным решением. За это время ремонтная бригада возобновила работу поврежденных секторов в центральном блоке управления.

— Возвращайся, — через два часа скомандовал Сашке Ломов. — У Гольдштейна воздух на исходе. Будет заканчиваться баллон, отключите меня следующим.

Сашка снял шлем и обнаружил у себя на лице кислородную маску. Гольдштейна рядом не было. Он нашел его за пределами кабины, сидящим на полу возле стены. Весь в холодной испарине, тот еле заметно улыбнулся.

Дальше дышали по очереди.

— Ты понял? — тяжело переводя дыхание, зашептал Петр Гольдштейн, — ты понял, кто были модераторы?

Кружилась голова, и Сашка с трудом соображал. Он неуверенно закачал головой.

— Модераторы были вне системы, поэтому она приняла тебя за модератора.

Гольдштейн нервно засмеялся, и эхо усилило этот смех во сто раз.

— Дышите, — Сашка сунул ему очередной раз маску, приняв такое веселья за проявления гипоксии.

— Нет, ты представляешь, они обвели всех. Рейтинг, как стимул вылезти наверх, и он же — как блок. А ты зашел, и она говорит — привет, модератор.