Река непутевая

Вот прилип, банный лист! Велта Хендела — это врач здешний. Мы с ней друзья были вроде бы — водой не разольешь, а потом поостыли, что ли… Все не так как-то пошло. Степанов знает, да и все видят. В поселке не спрячешься — не город…

— Все так же… — промямлил я.

— Друг друга не узнаете? — хохочет.

Веселый подозрительно. Вечерком в гости позвал, затевает что-то.

Мы пошли вверх, к шахте. Мимо фабрики, мимо пожарки. В пожарке у нас ребята служат, которых из шахты по силикозу вывели. На завалинке обычно сидят… Сейчас не видать — рано. А машина, я замечаю, от фабрики ушла, к вечеру молибденчик на станции будет…

— Никифоров к тетке уехал. Тетка у него захворала, — это Степанов мне перед самой шахтой поведал.

Вот оно! С того бы и начал. Никифоров — горный мастер. И Степанов хочет, чтобы я заменил Никифорова. То-то, смотрю, разговорчивый он сегодня. Так и знал — не к добру!

Он все меня в мастера приспосабливает — не мытьем, так катаньем. И давно бы сделал — не хватает мастеров. Только я еще прошлой осенью, как приехал на рудник после техникума, решил, что с годик в забоях потрусь на рабочих местах, пока все профессии горняцкие, какие есть, не освою… Не то, чтобы очень уж мне вкалывать хотелось, но…

Степанов считает, что это «бзик», заскок у меня. Потому, должно быть, что сам он со многими «бзиками». Но дело-то не в них. И он это, конечно, понимает. Дело в том, что Никифоров, скажем, за всю жизнь только три месяца учился, образование два класса на всю семью, а дело в сто раз лучше меня знает, потому как с коногона начинал. Вот и я хочу кое-что своими руками пощупать, прежде чем других учить…

— И долго проездит?

— Дня три, — говорит Степанов. — Соскучиться не успеешь.

Он мог бы, конечно, просто приказать мне идти на смену вместо Никифорова, да не свихнулся пока.

— Ладно! — согласился я.

В самом деле, не начальнику же шахты идти на смену.

— Добрый ты что-то, Коля, а? — разулыбался он.

— Пример есть, Костя…

В раскомандировке уже вся смена собралась, когда Степанов объявил, что я сегодня работаю за Никифорова. Мне особенно говорить не пришлось: все свои места заняли, и что делать — знали. Так, общие указания: «забой разберите», «вентилятор не забудьте включить». Еще одному из дорожников сказал, чтобы в бригаде меня заменил — ребятам одним несподручно будет…

— Руды нет, Коля, — объяснил Степанов ситуацию. — Никифоров, старый волк, скребет где-то все-таки вагонов по сорок, а ты, если тридцать дашь, — хорошо!

И еще он мне сообщил новость:

— Жилку должны подсечь на третьем горизонте…

Вот это бы ладно!

СМЕНА

1.

В штреке «два бис» под восстающим сидят на бревнышках крепильщики. Карбидочки повесили на стенки, курят. Один молодой совсем, другой постарше. Видно, из вербованных, не знаю я их.

— Почему лес не поднимаете, плотники? — спрашиваю.

— Дак ить газ там, мастер, — молодой говорит. — Воздух не идеть…

Рязань — точно. Или — вроде того.

— Почему же он «не идеть?» — я на него уставился.

— Шланг взрывники пережали, чтоб им пусто… — это тот, который постарше, отвечает.

Я посветил в восстающий: дым, но первую лестницу видно почти до полка.

— Высоко шланг? — спрашиваю старшего.

— За тем полком, — отвечает. — Повыше чуть…

— Да-а… — говорю, а он повторяет за мной, как попугай: «Да-а…» Смешно.

Я знаю, как все это случилось, а он не знает. Ругает взрывников и не понимает, что не в них дело. Обстоятельства виноваты, а не они. Как быть должно? Вентилятор должен стоять под этим восстающим и кнопочка. Отстрелялся взрывник, нажал кнопочку… Пока смена спустится, газа там не будет… Но где его взять, этот вентилятор и кнопочку? Нет их пока. Вот и проветривают сжатым воздухом, тем же, которым бурят. Заканчивает бурильщик, откручивает шланг от перфоратора, пристраивает его под полком — и пошел. После него в восстающий лезут взрывники со взрывчаткой, а там шланг свистит, как реактивный истребитель на старте. Воздух ревет, камешки во все стороны расшвыривает, того и гляди в капсюль или в глаз шибанет. В такой обстановке не то что шпуры заряжать, а и просто быть невозможно. Тогда сгибают ребята этот шланг и петельку легонькую накидывают, чтобы сдернуть ее удобнее, когда подожгут шнуры и спускаться будут.

Кто его знает, что у них там в этот раз случилось? Может, запоздали с уходом — не до петельки, а может, и забыли… Бывает и это, когда знаешь, что через минуту над головой рвать начнет…

Рязанец этот — или кто он там — так и умереть может, убежденный, что восстающие проветривают шлангом, но мне-то — не легче. Плюнуть можно, не наша вина. Но и плевать нежелательно, потому что хоть и временный я здесь начальник, а дело есть дело…

— Попробовать разве? — раздумчиво спрашивает старший. — Не подготовим забой — бурильщики в следующей смене стоять будут…

— Можно, конечно, попробовать, — говорю я ласково. — Только они так и так стоять будут. Потому что после того, как одна попробовала — она родила. Ты-то, может, и не родишь, но работничек будешь сомнительный…

— Обойдется, поди…

— Пади да не убейся! — заорал я. — Ты что думаешь — я тебе лезть туда позволю?!