Река непутевая

Откатчики срастили шланг. Один взялся за рычаги машины и смотрит на меня, ждет, когда уйду. А я не спешу. Перед уборкой породы они должны смочить ее, чтобы пыли не было, и с кровли заколы посшибать — нависшие камни. Как раз надо мной пластиночка, замечаю, висит, неизвестно, на чем держится. Отодвинулся, задел рукавицей — упала. Если бы на голову — ни один бы хирург склеивать не взялся.

Оставил парень машину, ломик взял, ко мне лезет. Понял!.. Ломик я у него отобрал (сам, мол, разберу кровлю) и велел воду в забой подать. Удивился он несказанно, чувствуется, но ушел.

Пробросили водяной шланг в забой — ничего не случилось, даже руки не отсохли.

— Много не открывайте! — кричу.

Хорошая струйка пошла, не сильная, такими дворники в приличных городах газоны поливают. Плеснула — и сразу кусок белого кварца вымыла. У меня руки дрогнули — подсекли жилку, не соврал Степанов.

Аккуратно, не торопясь, я стенки, кровлю промыл и жилочка проступила надо мной полукругом в черном граните, как нарисованная. Я рукавицу снял и ладонью ее погладил. Красавица!

— Че же ты раньше не сказал?! — откатчики в голос возмущаются.

— Сам не надеялся, — объясняю. — Спугнуть боялся.

— Беляна… — один говорит. — Белая, гляди-ко…

Ишь ты! Корову, небось, в своей деревне так называл, а теперь — жилу…

— Чтобы ни одного кусочка не потерять! — предупредил я их.

Сделают, конечно, не меньше моего рады. Не успел отойти, два вагона нагрузили и покатили. Я одного остановил, велел на второй горизонт позвонить, еще откатчика сюда вызвать.

У меня тоже руки зачесались. Разве это работа — то, что мы здесь в квершлаге делаем? По полтора метра в сутки он у нас продвигается — курам на смех! А будь электровоз, люди, по-другому все закрутить можно… И закрутим — время придет.

Я на подножку погрузочной машины встал, рычаги потрогал. Шипит, как живая, подрагивает, работы просит. Они вот сейчас два вагона укатили, когда вернутся? А она же работать, милая, должна беспрерывно…

Едут, похоже… Три огонька плывут…

— Вот что, мальчики, — объявил им. — Попробуем, чтобы машина не стояла. Я грузить буду, а вы — бегать.

Ничего еще не придумано для шахты проще и нужнее погрузочной машины. Лопата пневматическая — так она называется. Ковш с зубчиками, как у экскаватора. Опускаешь его на почву и вперед двигаешь, пока не заполнится. Потом машинка его через себя в подкаченный вагон опрокинет, и второй нагребай, пожалуйста…

Первый вагон я нагрузил быстренько. И второй. Потом большая глыба попалась: пока мы ее с третьим откатчиком в сторону скантовали, первый уже на стрелках замаячил. Молодцы, ребята!

Но и третий вагон я успел нагрузить, пока первый откатчик на разминовке возился, и еще подкайлил под нос машинке хорошую груду камней, чтобы легче ей брать было. И она — не стожильная. Бывает, упрется в валун, даже задние колеса поднимаются, а сдвинуть не может. А так — хорошо! Давай, милая, давай!

Но быстро все кончилось. Кажется, только начал, а машинка уже в лоб забоя уперлась…

Шабаш! По бокам, куда ковшик не доставал, осталось вагона два-три да глыба та, но это все ребята сейчас вручную зачистят, и глыбу кувалдой расколотят.

…У ствола Зоя сидела на скамеечке и стволовой — оба, как после бани, уработались…

— А тебя кто заставлял вагоны катать? — спросил я девчонку.

— Своего дела нет?

— Чего же ей эти насосы караулить, они ведь не убегут, а остановились — я бы ей сказал, — вступился стволовой за Зою. — Ей может, интересно было. Я и то, грешным делом, думал, что вы там рехнулись все. Откатчики бегали — дым из ноздрей шел, а все орут: «Порожняк давай!» Час только и убирали…

— В руду сколько пошло? — спросил я.

— Двенадцать вагонов, — ответил.

Не все вагоны в руду идут. Уже в забое стараются по возможности раздельно руду и породу грузить, стволовой здесь смотрит, нужный сигнал подает наверх, а там еще сортировщицы вагоны проверяют, отделяют пустую породу от руды.

— Смотри! — пригрозил я ему. — Если хоть один вагон с рудой в отвал пустой породы загнал, вместе с сортировщицами выбирать полезешь…

Ничего, он, конечно, не загнал, больше двенадцати вагонов и не могло быть, но пусть не суется, когда не спрашивают…

— А я четыре вагона привезла! — хвастается Зойка.

— Молодец! — хвалю я. — Теперь рожать никогда не будешь…

— А ты проверь! — хохочет стволовой.

— Клеть давай! — говорю ему. — На второй горизонт поеду.

— Испугался! — шепчет он Зойке, когда клеть со мной вверх пошла, и захихикали они там внизу — слышно.

Вот прохиндей!

А голова-то у меня прояснилась, чувствую. Только в носу все еще саднит от нашатырного спирта.

3.

— Привет, тетя! — здороваюсь я со стволовой на втором горизонте. — Возят?

— Ага, племянничек, — отвечает она, — возят. С песня́ми.