Река снов. Восьмая Книга

Буквально на несколько сантиметров, на тот самый волосок. И в этот торчащий 'на волосок' участок и прилетела пуля эльфа. Ранение вышло касательным, свинец рассек кожу и верхнюю часть дельтовидной мышцы, потому я остаточно быстро вернулся в строй. Выставился бы чуть поболее -пуля раздробила бы плечевую кость или край лопатки. Там где-то проходит артерия, так что можно было и навеки остаться двадцатилетним. Но мне повезло высунуться так, что отделался нетяжелым ранением. Чуть позже со мной случилась и болотная лихорадка, но там от этой болячки страдала вся наша рота. Кто как, но практически все болели. Десяток-полтора угодили в госпиталь, потому как их проняло как следует, а мы, остальные, переносили ее на ногах. Раза четыре в день стучали зубами от жара и с трудом стояли на ногах, потом попускало и чувствовали себя даже терпимо. Унтера, которые были сами кто- красный, кто- зеленый, в зависимости от фазы болезни, обходили посты, и видя, что кто-то в секрете или у пулемета первый номер совсем с ног падает, заменяли его тем, кто уже чуть лучше себя почувствовал. Да и народ держался из последних сил, опасаясь, что если потеряет сознание из-за жара, то эльф-диверсант подползет и зарежет. И получилось- за время лихорадочной эпопеи никого эльфы так не сняли, а до этого был во втором взводе погибший на посту солдатик. Второй оттуда же тоже на посту задремал и тем обратил на себя нездоровое внимание эльфов. И тут во сне ему увиделась мать, что плакала и просила его вернуться живым. Заснувший пробудился и как раз вовремя, чтобы успеть выстрелить. Он честно про это рассказал, а оттого отделался самым минимальным числом нарядов вне очереди. По обычаю, трофеи с эльфа пускались на пропой, но я тут рассказать ничего не смогу, так как служил в другом взводе, потому в обмывании его второго рождения не участвовал. Еще эльфы баловались магическими ловушками, но в нашем взводе от них потерь не было, потому как пускали вперед меня, а я оба раза их обнаруживал. Маг в черной форме был далеко, потому ловушки обезвредили сами-сунули корягу на ее место и пронаблюдали, как обугливается колдовским пламенем полметра древесины. Желающие могли прикинуть, до какого уровня им бы спалило ноги. Приходилось видеть и немагические ловушки-настороженный самострел, отогнутая ветка, при распрямлении бьющая поперек живота и прокалывающая отравленными зубьями кожу бойца. Петля с противовесом, в зависимости от фантазии эльфа либо подвешивающая жертву в воздухе, либо ломающая ногу. Про ямы-ловушки уже и не говорю. Да, много тогда было непривычного и пробирающего, как мороз, да не только до костей, но и до костного мозгу. Когда меня потом спрашивали друзья и знакомые об этом периоде, я неохотно говорил об этом вообще, а многие детали прямо выбрасывал из рассказа. Не рассчитывал, что вообще поверят, а о том, что поймут-еще меньше. Потому и рассказывал нечто вроде того, что описывалось в газетах и все. Конечно, был неправ, думая, что меня поймет только побывавший в чем-то вроде этого, а непобывавший - нет. Позднее до меня дошло, что не обязательно не поймет, потому что понять другого человека можно и даже самому не испытав подобного. Слушаешь рассказ освобожденного из плена и рабства человека, как его мучили и издевались над ним-как из ограничивали в еде и питье и когда над баржей прошел дождь, то все пленники горько плакали от того, что палуба была железная и даже капля через нее не просачивается. Нужно ли самому такое испытывать? Не обязательно, просто видишь, какая буря эмоций бушует на лице рассказчика и этого достаточно. Или слушаешь рассказ о погибшей любимой...э, нет, не надо, не надо об этом вспоминать. Ну, в общем, твоя душа, как струна, может быть настроена и звучать в тон чужой. Да и большая часть наших бед и радостей происходила и с другим человеком или его родственниками, поэтому без больших усилий осознается. А более сложные коллизии не так часты. Мне вот довелось наблюдать, как мучается человек, который не хочет править, но должен. Точнее, не должен и может отказаться, но, если он так сделает, то на престол воссядет его двоюродный брат, и герцогство взвоет от такого владыки. Вот и Менвед, которому причитался восьмой номер в ряду герцогов Ребольда, целый месяц решался -стать или не стать. А потом его ждала еще одна тяжкая ноша-решиться, что делать с своим кузеном Винни, что восстал и, разбитый, попал в плен. Предыдущие семь Менведов выбором не мучились бы, да и с Винни вопрос решили бы быстро и легко. А я наблюдал, как человек мучился, и, сделав невыносимый выбор, был вынужден делать следующий выбор, который оказался еще страшнее.