Река снов. Восьмая Книга

Я оглядел ногу. Тупые зубы черепахи не прокусили сапог, но изрядно испохабили его внешний вид. Слюна внутрь не затекла-и на том спасибо, вдруг еще окажется ядовитой. Еще раз подошел к черепахе и поддел ее ногой под бок. Она перевернулась кверху брюхом, но признаков жизни не подала. Результатом этого было только осознание факта, что передо мной самец черепахи. Придется теперь глядеть под ноги, в подозрительные камни палкой тыкать. И, возможно, дождаться падения чего-то на голову. Хоть той же черепахи, которую на какого-то древнего мудреца уронил орел, решивший, что лысина мудреца - это камень, об который удобно разбить ее панцирь. Так замкнется круговращение черепахи в природе, и она, как известный великий змей, ухватит себя за хвост. Хвост у черепах есть, хотя и скромных размеров, но у меня нет и такого, о чем я совершенно не жалею.

Сломанная палка нашлась неподалеку от места смерти странной черепахи, потому было чем переворачивать камни, но второй такой не встретилось. Таки надо будет написать книгу про путешествие по Граничному хребту, ибо есть, что отразить по географии, и есть что по монстрологии. Беда только в том, что я никогда не любил писать даже письма, а тут целая книга с картами и описаниями. А то напишу нечто вроде сочинения моего одноклассника Пети Синицына о том, как он провел лето. Петя писательского таланта, как и я, не имел, оттого уложился в одну фразу: 'лето прошло, как обычное лето, не о чем вспомнить'. Вот так тоже могу написать: 'Ходил по Граничному хребту долго, ничего здесь хорошего там нет, потому не советую нормальным людям ступать по моим следам. Если же кому-то делать нечего-приходите и получите, что заслужили'.

Если же мой труд будет в школе служить учебником, то школьники меня прославят-только выдающийся лентяй не сможет заучить его наизусть и отвечать на уроках одной фразой. И никакой дотошный учитель не заставит выучить больше-за неимением того, что больше. А черепаху надо как-то назвать. Допустим, 'черепаха кусучая камуфляжная'. Или лучше заногукусачая, а не просто кусачая? Надо подумать. А можно и не спешить с этим. Еще не вернулся, книжку писать не собрался и не написал. Можно и оттянуть до того момента, когда эльфы позеленеют, как говорят в городе Дареме, когда хотят сказать о чем-то, что никогда не наступит. Правда, утверждают, что, когда ее произносят при эльфах, те сильно обижаются, ибо сравнение их с зеленокожими орками им хуже пули в живот.

Проход с черепахами закончился, начался спуск в распадок, густо заросший колючими кустарниками. Шиповник, ежевика, еще что-то наподобие, но не менее колючее. Шиповника я набрал с собой, а вот над ежевикой постоял, терзаемый противоположными чувствами, потом решился и попробовал. Вкус был как у недозревшей ежевики в лесу, но, возможно, она тут лучше и не бывает. Поэтому я запихнул в себя пару горстей ягод, очистил руку соком совсем незрелых плодов и пошел дальше, размышляя на низменную тему-пронесет или нет. Увы, в походе о том и думаешь, а не о возвышенном. Жратие определяет бытие. Нет чего съесть-думаешь о еде, нашлось что-то вроде как съедобное- размышляешь о том, не отравишься ли только что съеденным, особенно в незнакомых местах, к плодам которых еще не привык. В них обычная проза жизни может превратиться в кошмар, особенно, если имеющийся лечебный амулет не справится с отравою. Но ежевика пока не стремилась покинуть меня с ужасом и громом, оттого я смог оторваться от размышлений о возможном и больше внимания уделил настоящему, а именно покойнику близ дороги. На сей раз это был не давно покойный змей, а относительно свежее человеческое тело. И чем больше я на него смотрел, тем меньше мне это зрелище нравилось. Я как следопыт-очень среднего уровня, а как полицейский следователь еще хуже, но выглядело все так, как если бы покойного не то могучим ураганом, не то не менее мощным колдовством где-то далеко приподняло, протащило, а здесь с силой шлепнуло оземь, да так, что мало что из костей осталось целым. Не помогло бедняге то, что он попал на песчаный участок, а не на каменную глыбу. Кости во многих местах прорвали кожу, череп явно лопнул тоже, винтовочное ложе сломано, лопнула часть ремней амуниции. И по песку вокруг видно, что ходила вокруг него только хищная мелочь, пожевавшая его отдельные места и ни сам он не пришел, и никто другой его тоже сюда не принес. Так что, если исключить магию творения, создавшую его на этом месте из муравья или какой-то полевой мыши, появиться он мог только двумя путями-свалиться с небес или из-под земли вылезти. Но я не слышал, чтобы засыпанный землей человек, выбираясь из-под завала, сломал ноги в трех, нет, в четырех местах. а с. Треснувшим черепом он и не вылезет. Остается версия полета и падения сверху.