Река, текущая вспять

Как только на горизонте показался берег страны Парфюмеров, все корабли кроме «Отважного» бросили якорь, и он вошел в порт один. Появление остальных вызвало бы слишком сильные эмоции у маленьких парфюмеров, которых еще не успели предупредить. Следовало им все объяснить, подготовить к невероятному событию. Лишь на следующий день шестнадцать парусников подошли к берегу и высадили всех обитателей Существующего острова. Затем последовали — представьте себе — душераздирающие сцены. Маленькие храбрые парфюмеры умели улыбаться в горе и печали и, наоборот, плакали навзрыд, когда их переполняла радость.

Пепигома вовсе не расстроилась, когда увидела Томека и Ханну, взявшихся за руки, потому что у нее самой появился жених, такой же пухленький, жизнерадостный и милый, как она. В последующие дни все предавались лени. В огромном количестве ели блины с салом, пили сидр, танцевали и пели. Однажды вечером Томек сказал Ханне, что хотел бы уехать, потому что боится не застать Мари на краю Леса Забвения. И еще потому, что очень хочет с ней повидаться. Они покинули деревню на следующий день, пообещав скоро вернуться. Эзтергом повторил, что Томек и Ханна стали для них как дети и навек останутся в сердцах парфюмеров. Он снабдил их специальными затычками для носа. С ними детям можно будет не опасаться ароматов в поле.

Переход через поле оказался легким, и оба бодро прошагали все утро. Ближе к полудню Томек спохватился:

— Ханна! Мы забыли что-то очень важное!

С этими словами он достал из кармана один из вышитых носовых платков, на котором был завязан узелок.

— Что ты хочешь вспомнить? — поинтересовалась Ханна.

— Что-то, о чем я не помню, но не должен забывать…

Ханна захлопала глазами.

— Томек, ты уверен, что затычки на месте? Ты ничего не нюхал?..

— Ничего, — весело ответил Томек. — Все просто. Мари зашла сейчас в Лес Забвения и в ту же секунду пропала из нашей памяти. Вот мы и забыли, что нам надо ее подождать… Узел означает, что кто-то придет и его надо подождать! Понимаешь?

Ханна оценила его уловку. Когда они шли среди цветов-парусов, Томек очень испугался: Ханна вдруг зашаталась.

— Нос! — прокричал ей Томек. — Заткни ноздри!

Но Ханна уже не держалась на ногах. Она упала навзничь и закрыла глаза. Томек подбежал и приподнял ей голову.

— Ханна! Умоляю, очнись!

Но она уже погрузилась в глубокий сон. Томек захватил с собой запасные затычки и теперь засунул один из них взамен выпавшего. Потом он попытался вспомнить, какие Пробуждающие Слова нашли для Ханны парфюмеры. Эзтергом точно говорил ему… Старик еще добавил, что их нашли очень просто… И она сразу проснулась. Томек наклонился над Ханной и нежно прошептал ей на ушко:

— Жили-были…

Малышка открыла глаза, потянулась и с улыбкой сказала:

— Томек… Зачем ты меня разбудил, я видела тебя в прекрасном сне…

Несколько часов спустя на горизонте показалась черная полоса — Лес Забвения.

— Смотри, — заметила Ханна, когда они дошли до первых деревьев. — Похоже, могила…

— Это могила Пита, — ответил Томек. — Пит…

Он хотел объяснить, но не сумел. Что-то ему мешало. Он спросил у Ханны, не рассказывал ли он раньше о Пите. Она ответила, что рассказывал, но сейчас она ничего не помнит. Будто в памяти образовался пробел.

Они разожгли костер и съели то, что им дали в дорогу парфюмеры. После еды, вытирая руки платком, Томек замер:

— Посмотри, Ханна… Узелок…

— Точно, — вспомнила она, — это значит, что кто-то скоро придет из лесу и его надо подождать…

Ночью никто не пришел и на следующий день тоже. Они собирались поужинать, когда до них из леса донесся какой-то шум. Будто повозка ехала по дороге. Потом они расслышали радостный голос, поющий:

— Наш бе-е-едный ослик бо-о-олен —
Болят у него ножки!

Томек так обрадовался, что закричал «Мари!» задолго до того, как она вышла из Леса Забвения.

Трое друзей болтали у костра до поздней ночи. Кадишон, который за это время лишился одного уха, стоял, подремывая, в сторонке. Следующее утро они провели рядом с Питом, а потом все четверо отправились в Лес Забвения. На этот раз медведи не показывались и путешественники спокойно пересекли лес. Мари провожала Томека и Ханну еще несколько километров. Но потом их пути расходились и они распрощались. Глядя, как дети уходят держась за руки, Мари крикнула им вдогонку:

— Удачи вам, детки!

Они шли бодрым шагом, но к ночи так и не добрались до деревни Томека. Им пришлось еще раз заночевать под открытым небом, и прибыли они лишь на следующее утро. Сперва они наведались в лавку старого Ишама, потому что у него хранились ключи от бакалеи, к тому же Томеку не терпелось его повидать. Старик, как обычно, сидел по-турецки на полу.

— Здравствуй, дедушка! — позвал Томек издалека.

Ханна осталась на улице. Она не хотела мешать встрече.

Ишам увидел Томека и не поверил своим глазам, а когда убедился, что не грезит, всплеснул руками и тихо произнес:

— Сынок, сынок… Как ты возмужал! Уехал ребенком, а вернулся мужчиной… Дай мне тебя обнять…