Река тьмы

— Это майор Чендлер из штата Нью-Мексико? — спросила она.

— Я всего лишь родился там.

— Меня зовут Мэри Петтерсон. Некоторое время назад я была секретарем конгрессмена Дентона. Мы встречались с вами, когда военная академия в Аннаполисе направила своих курсантов на встречу с членами конгресса, которые рекомендовали их на учебу.

— Это было двадцать пять лет назад, — сказал Уэс.

— Сейчас я работаю со своим боссом в его новом офисе.

— Поздравляю.

— А звоню я вам вот по какому поводу, — продолжала она. — Мистер Дентон хотел бы лично поблагодарить тех людей, которых он знает по совместной работе на Капитолийском холме, — как сотрудников аппарата, так и тех превосходных военных, которыми он гордился во время их учебы в академии. Это будет просто неофициальный вечер с коктейлем.

— Когда?

— Завтра, — ответила она. — Могу я сказать ему, что вы придете?

— Постараюсь, — проворчал Уэс.

— Что ж, — в ее голосе послышались ледяные нотки, — постарайтесь.

Второй телефонный звонок раздался в половине десятого утра в пятницу.

— Майор Чендлер? — послышался в трубке грубый мужской голос. — Меня зовут Ной Холл, я ответственный помощник директора Дентона. Раньше мы не встречались.

Серые стены кабинета Уэса как бы придвинулись к нему.

— Вы ведь будете на приеме сегодня вечером, не так ли?

— Ну, если вы ставите вопрос так... — ответил Уэс.

Ной Холл самодовольно рассмеялся. Договорились, что Уэс будет на приеме в форме.

— Вы приедете с женщиной? — спросил Холл.

— Нет, а это необходимо? «Да и с кем мне ехать?» — хотел добавить Уэс.

— Приезжайте один.

Ной сказал Уэсу, когда и где они его ожидают.

...Каблуки Уэса одиноко застучали по тротуару. Он наслаждался видом серебряных облаков на фоне темного неба. Дома в этом тупике, больше похожие на сараи, были построены с претензией на элегантность. Их окружали вычурные заборы, во дворах возвышались подстриженные деревья, было видно, что даже сейчас — в период межсезонья — за газонами заботливо ухаживают. В одном из окон Уэс увидел яркое цветное сияние телевизора.

Из дома, куда направился Уэс, донесся смех. Мужчина у входной двери внимательно следил за его приближением. Другой мужчина — у машины — наблюдал за улицей. В темном дворе за домом Уэс заметил огонек тлеющей сигареты, зажатой в руке человека, который явно не хотел, чтобы кто-нибудь увидел его лицо.

— Холодновато сегодня, не так ли? — спросил Уэс стоявшего у двери мужчину, неблагоразумно засунувшего руки глубоко в карманы пальто.

— Это не новость, — улыбнулся мужчина, понимая, что для Уэса его профессия не является секретом. — Заходите.

Уэс открыл дверь. Его сразу обдала волна теплого воздуха. В зале горел камин и стоял гул множества голосов. Какая-то женщина — лет под сорок — с сигаретой в одной руке и бокалом белого вина в другой, восхищаясь чем-то, громко вскрикнула. У нее было обручальное кольцо, но ее спутник в твидовом пиджаке с седеющими волосами песочного цвета не производил впечатления добропорядочного супруга. Служанка-латиноамериканка пронеслась мимо Уэса с зажатым в руках подносом, на котором лежали пирожки с мясом и маленькие котлетки из крабов.

«Она, должно быть, только что сбежала из Сальвадора, где солдаты эскадрона смерти Ла Мано Бланка по очереди изнасиловали ее», — ухмыльнулся Уэс.

У подножия лестницы, ведущей на второй этаж, стоял еще один мужчина с атташе-кейсом в руке. Из кармана его пиджака к уху тянулся тоненький провод. Ковер под ногами Уэса был толстый, в воздухе висел аромат духов.

— Вы, наверное, майор Чендлер!

Из толпы гостей вышла женщина, которой было уже за пятьдесят.

— А я — Мэри Петтерсон.

Пожимая ей руку, Уэс увидел, что она внимательно оглядывает его с головы до пят. В зале, где находилось много заметных мужчин, он, наверное, не производил впечатления первого среди них, но вид у него все равно был впечатляющим, даже если бы он и не носил форму. Высокого роста, с внушительной мускулатурой, Уэс запоминался даже не своими солидными размерами, а энергией, которую излучало все его тело. Он был симпатичен, хотя портрет его никто бы и не подумал поместить в журнальной рекламе. Каштановые волосы Уэса были по-военному коротко подстрижены и гладко причесаны, но за ними следил явно не парикмахер из ВМФ. У Уэса был большой нос, но он не торчал, как это обычно бывает у людей с крупными носами. Рот у него тоже был большой, губы — полные, зубы — идеально ровные. Время оставило свой след на его лице в виде глубоких морщин над бровями и в уголках глаз, а на подбородке остался шрам от шрапнели. Глаза у него были черные и очень большие.