Река ведет к истоку

На всякий случай подождала еще немножко. В ночной тишине было слышно, как требовательно посигналила машина, как с лязгом открылись перед ней металлические ворота. И почти сразу же захлопнулись обратно. Ракун так и не появился.

Вот теперь точно все!

Стеклянная палочка с хрустом переломилась пополам. Белесый дымок выплыл из стержня, тонкой струйкой устремился в небо и растаял там без следа. Больше ничего не произошло.

Нина и сама не могла толком объяснить, чего она ждала: выстрела ракетницы, вопящей сигнализации или открывшегося портала, из которого повалил бы спецназ. Наверное, ее устроил бы любой заметный результат, но сейчас она не понимала, сработал ли арфактум хоть как-нибудь. Вдруг у него срок годности кончился!

Это нервировало, но возможность проверить отсутствовала, поэтому осталось только ехать обратно в Викену. Второй лисапед, видимо, предлагалось бросить прямо тут — не тащить же его за собой по трассе. И Ракуна тоже бросить. И выкинуть из головы дурацкие мысли о том, что он попал в беду и нуждается в помощи.

Просто взять и уехать, потому что обычная женщина из другого мира совершенно ничего не может сделать для его спасения.

Абсолютно ничего.

Точно.

Нина решительно тряхнула головой, выкатила лисапед на дорогу, проверила колеса — и поехала к воротам, на ходу изобретая план. Врать и притворяться она никогда не умела, но надо же когда-то начинать.

Особой шумихи в особняке заметно не было: никто не кричал, не бегал, не ругался. На нервный стук из калитки рядом с воротами выглянул охранник: широкий в плечах, усатый и очень недовольный. Весь его вид мог служить иллюстрацией к фразе «кого еще там принесло?», но при виде молоденькой растрепанной девушки мужчина смягчился и спросил почти вежливо:

— Чего тебе?

— Простите, пожалуйста, что в такой час беспокою… — искренне смущаясь, пробормотала Нина. — У вас насоса случайно нет?

— Какого еще насоса? — удивился охранник.

— Да вот, колесо спустило. Поможете? Я только подкачаю и сразу же уеду.

Глазки строить Нина умела не больше, чем врать, но тут этого и не требовалось. Наоборот, надо было выглядеть максимально невинно, как брошенный котенок под дождем. У Алинки такое хорошо получалось, да и у большинства студенток на экзаменах тоже. На оценки эти гримасы в итоге не влияли, но общее впечатление скорректировать могли.

Мужчина вздохнул, задумчиво потоптался на месте, пощупал колесо (действительно заметно промявшееся под его пальцами) и крикнул кому-то во дворе:

— Последи, я сейчас вернусь. А ты… — это уже относилось к Нине, — жди здесь, внутрь не суйся.

Нина с благодарностью закивала, и охранник скрылся во дворе, притворив за собой дверь. За время разговора рассмотреть удалось только широкую дорогу, ведущую от ворот к здоровенному величественному зданию. Там явно не спали — в большинстве окон горел свет.

Через некоторое время мужчина действительно вернулся с насосом. Нина неуверенно покрутила его в руках: конструкция была знакомая, а вот способ подсоединения к колесу заметно отличался от привычного.

Понаблюдав несколько минут, как ночная гостья пытается сообразить, что нужно отвинтить и к чему привинтить, охранник отодвинул неумеху в сторону и занялся подкачкой сам.

— Откуда ты только взялась такая? — усмехнулся он, ловко орудуя насосом.

— Из Заречья, — с готовностью ответила Нина. — Это деревня такая, ниже по реке.

— И не страшно одной кататься, да еще и ночью?

— Да я не думала, что так далеко заберусь. Ехала и ехала, погода хорошая. А стемнело как-то резко, я обратно повернула, но тут колесо вот… В общем, вы меня спасли!

Спасти-то спасли, а во двор так и не пустили. Видимо, придется прибегать к более радикальным мерам. Придумать бы их еще, эти меры…

Нина потянулась поправить очки, но вовремя вспомнила, что их нет на месте.

— Все! — Охранник с довольной улыбкой отсоединил насос. — Принимай работу. И удачно тебе добраться.

— Спасибо большое! — Нина запрыгнула в седло, махнула на прощанье рукой, проехала несколько метров… и, резко вывернув руль, полетела в придорожный кювет в обнимку с лисапедом.

Стало больно. Не так, чтобы заорать или потерять сознание, но вот поскулить от жалости к себе очень хотелось. Но это в планы не входило, поэтому пришлось сжать зубы, молчать и терпеть, не откликаясь на встревоженное: «Эй, ты там жива?» — долетевшее от калитки.

Расчет оказался верным: поднимать случайного велосипедиста охранник, может, и не побежал бы, а к почти знакомой девице метнулся только так, еще и напарника с собой позвал. Вдвоем они стащили с Нины лисапед и задумчиво уставились на неподвижное тело.

Нина позволила себе пошевелиться, приоткрыть глаза и тихонько застонать. Заодно проверила, не повредила ли что-нибудь на самом деле, но вроде обошлось несколькими синяками и ссадинами. Всего пару дней назад (и двадцать лет вперед) она бы так легко не отделалась.

— Ты как? Сильно расшиблась? — пробасил второй охранник, пока первый деловито ощупывал руки и ноги пострадавшей. Переломов, к всеобщему счастью, не нашел.