Река времен. Артисточка

– Да ведь оно как вышло? В тридцать седьмом еще Нюся с Мотькой Хмелевым встренулись на улице. Ну, старое вспомнили, слово за слово и повздорили. Мотька и зачал ей угрожать. Дескать, погоди, ужо и до вас доберемся! Всех, мол, вражин пересажаем! Завтрева, значит, соседа твоего Тимоху за ж… возьмем, а там и ваша очередь подойдет. На-ка, вот, держи письмо, – Тимофей, наконец, достал мятый потрепанный конверт из каких-то своих тайников.

– Вот ведь злыдень, никак на этого Мотьку угомону нет, – горько покачала головой Настя.

– Угомонится он, как же! Пока всех казаков не изведет, не успокоится.

– Так ведь сам же казак!

– Одно только название от казака и осталось. Весь с потрохами продался антихристам, будь он не ладен! Не к ночи будь помянут, – перекрестился Тимофей. – Ну, Нюся-то к нам той же ночью прибежала, предупредила, значит, что завтра могут прийти нас раскулачивать, и письмо передала для тебя. Советовала к вам ехать. Дескать, сами намыкались, может, и вам чем помогут в обустройстве.

Настя разглядывала письмо, на котором не было написано ни адреса, ни фамилии получателя.

– А что же она даже не подписала?

– Страшно подписывать-то. А ну как в чужие руки попадет? Вот, потому и забыл твою новую фамилию. Родительскую помню, а эту за три года из памяти вышибло.

– А адрес как же?

– И адрес из головы вылетел. Ну, город-то запомнил. Сталинабад! – разве ж такое забудешь? – хохотнул Тимофей. – А вот улицу и дом запамятовал. Улицу еще вспомнил, а дом – ни в какую. Пришлось шпионить за тобой целых два дня…

– Я же говорила тебе, что за мной кто-то следит! А ты мне все: «Не выдумывай! Не выдумывай!» – повернулась Настя к Григорию, вошедшему на кухню с бутылкой водки.

– Ну, кто ж знал-то! – Григорий развел руками. – Думал, какие ни то бабские страхи.

– А это у тебя откуда? – удивилась Настя, увидев бутылку водки.

– Откуда, откуда? Оттуда! – засмеялся Григорий.

– И где только прятал? Вроде все нышпарки твои проверяла.

– Так тебе все и расскажи! Не чай же нам с Тимохой за встречу пить. Ты давай-ка лучше закуску какую сооруди.

Настя быстро сбегала в сарайчик, набрала из бочки тарелку квашеной на зиму капусты.

– А чего же сразу ко мне не подошел? На улице-то? – спросила Тимофея, нарезая хлеб. – Картоху-то подогреть?

– Холодная пойдет. Да не суетись ты, я не надолго. А что не подошел, об том после скажу.

Григорий тем временем уже разливал водку по стопкам.

– Тебе плеснуть, что ли? – спросил Настю.

– Ну, если только глоточек. Такая встреча, грех не выпить. – Кивнула Настя.

– Ну, за встречу, земеля!

Стукнулись, выпили, закусили, скорбно помолчали.

– Как там Кубань-то наша? Все течет? – прервал молчание Григорий.

– А что ей сделается? Течет, поди.

– Мужики, верно, рыбалят знатно?

– Рыбалят, наверное. Я ведь там тоже уже три года не был.

– Да погоди ты со своей рыбалкой. – Остановила Настя мужа. – Так что же вы сразу-то к нам не приехали? И чего сейчас один? Семья-то где? Не бобылем, поди, живешь-то?

– Да все как у людей. Жена, две девчонки растут. А что один, так я же и рассказываю: Нюся ночью прибегла к нам, предупредила. Дескать, Мотька выхвалялся, что не сегодня-завтра нас раскулачивать придут. Посоветовала не тянуть время, бежать сразу утром, рассказала, как найти вас в этом самом Сталинабаде, письмо вот передала для тебя…

Тимофей, не спрашивая хозяев, налил себе еще водки, выпил залпом, не закусывая, махнул рукой, словно отгоняя какое-то страшное видение.

– Ну? – поторопила его Настя.

– Что «ну»? Не успели мы тогда сбёгнуть. Вот тебе и все «ну». Утром, чуть свет, пришли энти ироды раскулачивать нас. В чем были, погрузили в товарняк и погнали, куда Макар телят не гонял. Даже вещей, что ночью собрали, не дали забрать. Почитай, в чем мать родила в Сибирь отправили, звери!

– Ох, матушки мои! – горестно охнула Настя. – А детки-то большие?

– Сейчас уже 10 и 7, стало быть. Вот и считай, сколько им было, когда выселяли. Жена у меня Марья Миронова, может, помнишь? Из наших, станичных.

– Может, и вспомню, когда увижу. – Пожала плечами Настя. – Столько времени прошло. Да ты и младше нас был. Еще бепорточный бегал, когда мы с Нюсей уж невестились.

– Что все про меня-то? У вас самих дети-то есть? У твоей Нюси ведь ничего не выведаешь. Спросишь, бывало: «Где Настя-то твоя, как живут?». «Живут где-то!». Вроде, как и не знаетесь вовсе.

– Так, считай и не знаемся с 22-го года. Раньше еще как-то писали, а с 30 года, так уже и не пишем друг дружке. Мотьку этого самого остерегаемся, как бы не нашел нас. Зуб у него на Гришу моего, все грозится найти и под расстрел подвести, вот и прячемся, как можем. А деток у нас трое. Девочки уж большие 16 и 13 лет, а мальцу 10.

– Малец – это хорошо. Завидую. А мы с Марьей, так и не состряпали себе помощника.

– А ты не завидуй. С девками-то, пожалуй, спокойнее будет. Они всегда при матери. А наш оголец шкодливый да верченый, уж и не знаю, какой из него еще помощник вырастет. – Махнула рукой Настя.