Река жизни

Обычно он вставал рано и наблюдал, как восходит солнце из океана. Как только становилось светло, он читал Библию. Завтракал Эдгар отдельно от семьи, предпочитая горячий, крепкий, сваренный по собственному рецепту кофе. Если позволяла погода, он трудился на воздухе до прихода почты. Сад у него был большой, Эдгар оказался хорошим хозяином, и у него все росло в изобилии. Но вот удачливым рыбаком его бы никто не назвал. Его удочке явно не хватало волшебства, однако в небольшом пруду за домом водилось много рыбы, и он всегда возвращался с уловом. В конце лета он с удовольствием что-нибудь консервировал и заготавливал на зиму. В сентябре полки домашнего погреба просто ломились от этих “плодов его искусства”, но к весне запасов оставалось мало – он ничего не жалел для близких и дорогих ему людей. Семьи, к которым он относился с огромным уважением, получали образец его мастерства – банки с персиками, консервированными в бренди. Утреннюю почту, как правило, доставляли к десяти часам, и, прочитав ее, он проводил первое “чтение”. Затем Эдгар садился за машинку и печатал ответы на письма. Второй завтрак бывал в час дня. Затем Эдгар возвращался и продолжал печатать ответы, не оставляя ничего на следующий день. После дневного “чтения” он отправлялся рыбачить, или работал в саду, или проводил несколько часов за верстаком. Обедал Эдгар в шесть, ел с удовольствием, заканчивая такой же чашкой горячего крепкого кофе, какой и начинал свой день. Вечерами он читал газеты, слушал радио и раскладывал пасьянс с Гертрудой или играл с ней в русский банк. В одиннадцать часов они слушали новости, а потом ложились спать. Когда к нему являлись посетители, он беседовал с ними в большой, вытянутой в длину гостиной со старомодным камином и видом на океан. Если они приходили с серьезными и тяжелыми проблемами, он внимательно выслушивал их и пытался вселить надежду. Когда они хотели обратиться к “чтениям”, он рассказывал им истории из прошлого, желая, чтобы они с доверием отнеслись к будущей информации. Народу у него бывало немного, но среди них постоянно встречались калеки, изувеченные, инвалиды, безнадежно больные или же люди с нервными заболеваниями. Выздоровев, они часто снова приходили к нему, и случалось, что он оказывался счастливее их, выслушивая рассказы посетителей о том, как им помогли его “чтения”.

Обычно эти истории слушала и Полли, старая самка попугая, весьма злобная и шумная. Долгие годы она плавала с матросами на корабле. Ее подарил Эдгару один из приятелей. Полли не отличалась хорошими манерами. Она нередко сопровождала чей-нибудь пространный рассказ ехидным хмыканьем “тек-тек” или свистела с долгим вздохом облегчения, когда какая-то достаточно утомительная история подходила к концу. Но Полли была предана своему хозяину и никогда его не перебивала.

Одобрение она тоже выражала свистом. Полли освистывала всех приходящих моряков и многих хорошеньких девушек, изредка переходя в общении с ними на хитрое “хэлло!”. Она подражала любому услышанному ей свисту. Проводя много времени с Хью Линном, она выучила популярные песенки и самозабвенно, фальшивя и не в тон, распевала их. Иногда ей позволяли покинуть клетку, стоявшую на веранде, и она наслаждалась свободой в гостиной. Как-то осенью она забралась на большое кресло у камина и заснула.

Сумерки сгущались. Эдгар был наверху, а свет нигде не горел. В это время в прихожую вошли два посетителя, желавшие повидаться с мистером Кейси. Они о нем немало слышали и хотели бы точно узнать, чем он занимается. Гертруда провела их в гостиную. Они сели в дальнем углу, куда еще проникал дневной свет. На другом конце комнаты в полумраке проснулась разбуженная шумом Полли.

– Что вам здесь надо? – с раздражением спросила она.

Когда Эдгар спустился вниз, гости уже выходили. Он успокоил их, включил свет и усадил Полли в клетку.

Среди его домашних любимцев были также две канарейки. Их клетки находились в конторе, вдали от Полли. Во время “чтений” они часто пели, но ему это скорее нравилось, чем мешало. Жил у него на заднем дворе и большой кролик, подаренный знакомым, но как-то хромой мальчик, для которого проводили диагностирование, уходя, забрал его с собой.

Каждое лето к Эдгару приезжала Керри. Обычно ее сопровождали Томми, его жена и их дочка Кэролайн. Бывали на побережье и его сестры. Друзья из Нью-Йорка, Вашингтона, Селмы, других мест тоже любили отдыхать на вирджинском побережье. Сквайр умер 11 апреля 1937 года, гостя у одной из своих дочерей в Нашвилле, штат Теннесси. Его похоронили в Хопкинсвилле рядом с женой. После похорон Эдгар отправился на старую ферму. Он миновал лес и вышел к излучине реки, где росли ивы. Там он помолился за своих родителей.