Реки Лондона

– Нет, – ответил Найтингейл, – но если мы его отпустим с поводка, он тут же сбежит, и конец эксперименту. Оставайтесь здесь и наблюдайте.

За чем именно наблюдать, он не сказал, но что-то мне подсказывало, что я и так знаю. И точно – как только Найтингейл и Тоби скрылись за углом рынка, я услышал чье-то призывное «псст». Повернулся и увидел за одной из колонн Николаса. Он поманил меня к себе.

– Сюда, сквайр, сюда, – сипел он, – быстрее, пока он не вернулся.

Он завел меня за колонну – здесь, среди теней, его бестелесная фигура выглядела внушительней и уверенней.

– Известна ли вам природа того, в чьем обществе вы обретаетесь? – спросил он.

– Конечно, – ответил я, – вы призрак.

– Я не о себе – прошептал Николас, – а о том, другом. В славном костюме и с серебряной колотушкой.

– А, инспектор Найтингейл? Он мой начальник, – ответил я.

– Не подумайте, я не хочу вам указывать, – сказал Николас, – но если бы я выбирал себе начальника, то предпочел бы кого-то другого. С мозгами не набекрень.

– В каком смысле?

– Вот попробуйте-ка его спросить, в каком году он родился, – посоветовал Николас.

Послышался лай Тоби, и мой собеседник в тот же миг исчез.

– Вы, Николас, явно ищете себе проблем, – проворчал я.

Вернулся Найтингейл, с Тоби, но без новостей. Я не стал рассказывать ему ни о призраке, ни о том, что он про него наболтал. Почему-то мне кажется очень важным не нагружать начальство лишней информацией.

Я взял Тоби на руки, так что его придурковатая мордочка оказалась вровень с моим лицом. И сказал, стараясь не обращать внимания на запах «Мясных ломтиков в соусе»:

– Вот что, Тоби, твой хозяин умер. Я собак не люблю, а мой начальник может одним взглядом превратить тебя в пару варежек. Тебе светит билет в один конец в приют «Баттерси» и, соответственно, вечный сон. Единственный твой шанс не переселиться в небесную конуру – это напрячь все свои суперспособности и помочь нам выяснить, кто… или что убило твоего хозяина. Ты меня понимаешь?

Тоби шумно пыхтел, высунув язык. Потом коротко тявкнул.

– Вот и ладненько, – сказал я и спустил его наземь. Он тут же отбежал к колонне, чтобы задрать лапку.

– Я бы не стал превращать его в варежки, – проговорил Найтингейл.

– В самом деле?

– Он короткошерстный, так что эти варежки выглядели бы ужасно, – объяснил инспектор, – но вот шапка вышла бы неплохая.

На месте, где лежало тело Скермиша, Тоби вдруг приник носом к асфальту. Потом поднял голову, снова гавкнул и бросился бежать в сторону Кинг-стрит.

– Вот черт, – расстроился я. – Это не входило в план.

– Давайте за ним, – скомандовал Найтингейл.

Это я услышал уже на бегу. Шеф-инспекторам бегать не пристало, на это у них есть констебли. Я устремился за Тоби – а он, как и все мелкие крысоподобные собаки, мог, если хотел, лететь пулей. Прошмыгнул мимо «Теско» и понесся по Нью-роуд. Его короткие лапки мелькали, словно в плохо прорисованном мультфильме. Но я за те два года, что гонялся за пьяными идиотами на Лестер-сквер, все-таки выработал и скорость, и выносливость. На Сент-Мартинс-лейн я его почти догнал, но он успел скрыться в Сент-Мартинс-корт, а мне пришлось огибать длинный хвост голландских туристов, выходящих из театра Ноэля Кауарда.

– Полиция! – заорал я. – Дайте дорогу!

Кричать: «Хватайте собаку!» – постеснялся, я же профессионал все-таки.

Тоби пролетел мимо рыбного ресторана «Джей Сикей», мимо арабской закусочной на углу, молнией метнулся через Черинг-Кросс-роуд – одну из самых оживленных улиц Лондона. Чтобы ее перейти, надо было остановиться и посмотреть по сторонам, но Тоби, к счастью, тоже тормознулся – задрал лапу на автобусной остановке, возле билетного автомата. Он самодовольно глянул на меня. Такой вид бывает у всех маленьких собак, когда они полностью обманули ваши ожидания – например, набезобразили в палисаднике. Я посмотрел, какие автобусы здесь останавливаются. Одним из них был 24-й номер, маршрут Кэмден-Таун, Чок Фарм, Хэмпстед.

Подъехал Найтингейл, и мы вместе пересчитали камеры наблюдения. Пять из них были направлены точно на остановку, на них она просматривалась полностью. Плюс еще камеры, которые Лондонская транспортная служба вешает непосредственно в автобусах. Я отправил Лесли эсэмэску с просьбой срочно просмотреть запись камеры 24-го автобуса. Не сомневаюсь, она была в восторге, учитывая время суток.

Но отплатила тем же довольно быстро – позвонила уже в восемь утра.

Ненавижу зиму. Просыпаешься – а на улице темно.

– Ты вообще когда-нибудь спишь? – проворчал я.

– Кто рано встает, тому бог подает, – ответила она. – Помнишь, ты мне прислал фото Брендона Купертауна? Так вот, он сел в 24-й автобус на Лестер-сквер меньше чем через десять минут после убийства.

– Сивеллу уже сообщила?

– Разумеется, – ответила она. – Я тебя люблю, ценю и уважаю, но не настолько, чтобы похерить ради тебя карьеру.

– А что именно ты ему сказала?

– Что у меня появилась зацепка по свидетелю А, но вообще их за последние пару дней несколько сотен набралось.

– А он что?

– Велел проработать ее.

– По словам миссис Купертаун, ее муж должен был вернуться сегодня.

– Совсем хорошо.