Реки не умирают. Возраст земли

— Та-ак... В наше время сперва заканчивали образование, а потом уже выходили замуж. Теперь, значит, наоборот.

Она сочла за благо промолчать.

— А ты, стрекоза, уверена, что поступишь в институт?

— Конечно, дедушка, — немедленно отозвалась Любка.

— Похвально. Ну, а ты, Олег, как будешь жить дальше?

Любка и Саша с серьезным видом уставились на молодого дядюшку.

— Что ж, если надо, стану мыть полы.

— Хорош гусь лапчатый!

— И ведь есть на примете девушка, которая ходит за ним как тень, — быстро заговорила Любовь Тихоновна. — Чем Клара Кузнецова не пара ему? Работящая, скромная, хороша собой.

— Мама! — Олег хотел было выйти из-за стола.

— А ты послушай, — сказал Леонтий Иванович.

И он повиновался отцу, хотя эта проработка в присутствии острых на язык племянниц задевала его самолюбие.

— Тут все взрослые. Одна твоя племянница уже на выданье, другая получает аттестат зрелости. Выходит, что детей до шестнадцати лет, которые не допускаются на всякие такие фильмы, я здесь не вижу. Мы с матерью и не отваживаемся учить тебя, однако кто долго выбирает, тот уж обязательно выберет какую-нибудь соломенную вдовушку.

Любка и Саша тайком переглянулись.

Порассуждав еще немного для порядка, Леонтий Иванович ушел в свою комнату. Но сегодня к нему немедленно заявилась Любовь Тихоновна и начала полушепотом рассказывать о том, что Олег-то, кажется, неравнодушен к Метелевой.. Он слушал ее рассеянно, ничего не понимая. Потом, наконец, уловив в чем дело, коротко махнул рукой.

— Пройдет.

— Что ты за отец?

— А что ты от меня хочешь? Все перемелется, мукой станет, — добавил он, не желая продолжать женский разговор.

— Ты, пожалуйста, не проговорись при Георгии, Георгий, может, ничего. не знает.

— Есть мне когда заниматься разной чепухой.

«Ну и семейка, — в то же время подумал он. — Ну и сыночки. То многие годы жили бобылями, то влюбились в одну женщину. Что касается Георгия, то здесь все ясно: Павла еще девочкой увлеклась им, вот он теперь и прозрел, во второй половине жизни. Но что Олег-то, не может найти ровню, что ли? Впрочем, такие женщины одинаково привлекательны для всех — и для мужчин, и для парней...»

А утром, получив свежую почту, он не на шутку рассердился на Метелеву: в газете было напечатано вступление к его «Запискам геолога». Он расстроился, позвонил на междугородную, заказал квартиру Павлы. К счастью, ее дома не оказалось, а то бы под горячую руку не постеснялся в выражениях. «В конце концов сам ты виноват, старый графоман!» — ругал он себя на чем свет стоит.

В прошлый раз он действительно сам — никто же не тянул его за язык! — поделился с Павлой, что пишет книгу, хотя и представления не имеет о литературном деле. Павла обрадовалась и, конечно, выпросила у него отрывок «для первого знакомства». Он с ученической тревогой передал ей часть рукописи, сказав, чтобы она вернула ему со своими замечаниями. Она пообещала, что об этом никто и знать не будет, даже Георгий. Ну как было не поверить серьезной женщине? И вот нате, полюбуйтесь: его опус, достойный публициста районного масштаба, напечатан на три сквозные колонки в солидном, уважаемом издании, что ведет свою родословную от газеты «За индустриализацию».

Сколько подводили его газетчики с их ничем не оправданной спешкой. Подвела, значит, и Метелева. Что ты с ней поделаешь? Теперь-то уж Семен Захарович вдоволь посмеется над тобой, этак мило поиздевается.

Леонтий Иванович ушел в сад и принялся читать свой отрывок с тем смешанным чувством приятного узнавания и в то же время досадной отчужденности, которое свойственно любому автору.

«Земля и Человек... Жизнь наша измеряется не только временем, а и трудом, который расширяет видимые границы жизни. Но если ты геолог, то век твой, каким бы долгим ни был, всегда лишь миг с профессиональной точки зрения — относительно возраста Земли. Даже сердце, энергия которого до сих пор остается для нас загадкой, вдвое уступает суммарным числом своих ударов числу прожитых Землею лет.

И все же геология — одна из самых молодых наук. Сначала появился труд Николая Коперника «Об обращениях небесных сфер», а потом уже труд Михаила Ломоносова «О слоях земных». Да и теперь мы, пожалуй, больше знаем космос, чем земные недра, хотя геология и астрономия должны идти рука об руку. Ведь чтобы взлетать все выше, надо проникать все глубже в тайны родной планеты. Не в этом, ли логика ближайших открытий?

А с чего мы начинали, когда все компасы мира были сбиты с толку Октябрьской аномалией? Счастье русской революции состояло еще и в том, что она располагала несметными природными богатствами. Ленин уже тогда оценил значение КМА для Советской власти. Но геологов в стране было наперечет.