Реки не замерзают

— Да, к отцу Андрею, он не откажет, — еще раз повторил Антон, глядя, как незнакомец медленно пятится, с тихим шуршанием обтирая перила.

— Вы не понимаете, — мямлил незнакомец слабеющим голосом, — то, что находится внизу, подобно находящемуся внизу, ради выполнения чуда единства… Камаель поддержит вас, Гимель научит, Далете успокоит…

— Он вам и водосвятный молебен отслужит и панихиду выправит, — продолжал Антон, все еще встревоженный, но уже упокаивающийся на гребне собственных слов, как-то незаметно вдруг связавших его с таинственными и умиротворительными действами там за белыми соборными стенами. Смысл слов незнакомца по-прежнему не проникал в него, но веяло от них в лицо чем-то чужим, вязко ознобным, и руки словно погружались в холодный ил у придонных камней. Антон уцепился взглядом за возносящееся пятиглавие с золочеными крестами и, не думая, зачем это делает, перекрестился.

— Избегай голубоватой тусклости! — прошипел незнакомец уже в полном отдалении. — Если пойдешь к ней — вернешься к новой жизни, рождению, старости, болезни и новой смерти без озарения… — фигура его извернулась штопором и неуловимо быстро скользнула за спины приближающейся к Антону парочки юнцов, оседланных змейками плеерных наушников, и потом, когда юнцы миновали Антона, она уже себя не обнаружила —  исчезла, испарилась, словно опять шагнула в шумящее внизу водой заперилье…

Город, он всех сводит с ума, — подумал Антон и хотел уж было пойти прочь, но вдруг с ним что-то произошло: внутри помутилось, — словно кто-то схватил его и с бешеной скоростью стал наклонять из стороны в сторону, — перед глазами все покрылось туманом и поплыло… Он пошатнулся, ухватился за перила… Ему показалось, что он падает, уже упал… Или только показалось? Иначе кто-нибудь обязательно подошел бы, выказал свое равнодушное участие… Никто не подошел… Значит, не упал… Просто на мгновение потерял сознание… Антон попытался поднять глаза и увидеть Собор, но не смог. Эта безпомощность испугала — жутко, до самой глубины. Мысли взорвались паническим облаком пыли и запорошили сознание… Антон пытался поймать в этой безумной взвеси какие-то спасительные слова, расставить их в нужном порядке… "Господи!" — наконец вырвалось у него. И более ничего… Лишь крепостная стена и продолжающая ее стена Собора… Он их увидел! Осознание этого принесло облегчение, буря в голове утихла. Осталась лишь какая-то вязкая дымка, тормозящая мысли, но не пугающая… Потирая виски, Антон тронулся с места и медленно зашагал вперед, к гастроному, прозываемому в народе "Стекляха"…

Кинотеатр "Октябрь"… билетики… каникулы… нет ли лишнего билета?.. эскимо на палочке… одиннадцать копеек… Власьевская башня… крутая лестница в темноте… высота… бревенчатый шатер… восторг и ветер в лицо… (мысли перекатывались пластилиновыми шариками, задевали друг друга, слипались в безформенные комки). Мама давала тридцать копеек… тридцать стаканов газировки, если без сиропа… кино, мороженное, газировка… мама… не ходи на красный свет… это она?..  говорила?.. Гражданин, вы на красный свет! Стойте, куда вы?..

Словно локомотив ворвался в его голову и разметал комочки пластилина. Антон почувствовал, что кто-то схватил его сзади за плечи и держит. Попытался вырваться, но вдруг увидел, что стоит на краю проезжей части и мимо, поворачивая с площади Ленина на Ольгинский мост, проносится поток машин. Он машинально отшатнулся и угодил в объятья полной тетки, которая все еще продолжала его энергично встряхивать.

— Куда вы? Стойте, стойте! — она восклицала это с таким ужасом в голосе, словно сама только что чуть не угодила под колеса.

— Да, да, спасибо, я вижу, — Антон благодарно склонил голову, едва сдерживая себя, чтобы не рассмеяться. (Что она так разволновалась? А ну как удар хватит? Лицо-то вон как раскраснелось…) Сам он чувствовал себя совершенно спокойным, дышал, в отличие от своей спасительницы, ровно и слушал, как, срывающимся от волнения голосом, излагает она события последней минуты:

— Красный свет загорелся, я стою, машины, вон, как сумасшедшие несутся и вдруг этот (тетка махнула сумкой в сторону Антона), словно спит на ходу, прямо под автобус шагает.  И как я успела ухватить? Ума не приложу! Лежать бы ему нынче на асфальте… И скорая бы не понадобилась. И не пьяный, вроде, а прямо под колеса.

— Нынче пить не актуально — укололся и забылся, — подал кто-то голос из толпы. — Пусть бы себе лежал. Зачем тащить?

Антон вздрогнул (знакомым показался этот дребезжащий тенорок) и тревожно оглядел окруживших его зевак: нет, гнусного типа с моста среди них не было. Значит, показалось…

— И когда этих обдолбанных наркоманов выведут? В клетку их сажать! — как сирена воздушной тревоги включился в разговор здоровенный лысый мужик с военной выправкой.

— Раньше хоть на сто первый километр высылали, — поддакнул ему небольшенький плюгавый мужичек и зло зыркнул глазами на Антона.

Полная тетка укоризненно покачала головой и пошла через переход.

— Да что вы? Я и не пробовал, — виновато улыбнулся Антон в сторону лысого мужика, — к Мармеладычу я шел, задумался…