Рекламная любовь

Он долго плескался, напевая что-то легкое, незамысловато-веселое; растирая крепкое тело махровой варежкой, даже любуясь собою. А что? И за это тоже любит его Маша. За его крепкое, мускулистое юношеское тело. Он погрузился в мысли о Маше, в грезы о будущей, еще далекой, но обязательно счастливой, успешной жизни. Например, он главный инженер крупного завода. Или даже директор. Полтысячи человек подчиненных. Он собран, подтянут, деловит. Его все уважают — он прекрасный руководитель. Женщины бросают на него призывные взоры, перешептываются: «Как хорош! Это ваш директор?» — «Да. Он такой… такой замечательный! — неведомый женский голос звучит восторженно, просто-таки благоговейно. — Его все так любят!» — «А он женат?» — «Увы! Еще как… Обожает жену…»— неведомый женский голос опечален…

Или еще лучше: он пользуется таким успехом у заводчан, что те выдвигают его кандидатуру в градоначальники. Предвыборная кампания. Спичрайтеры, клипмейкеры, пиарщики — все прибегают в его штаб. Но он отказывается от черных технологий. «Нет, — говорит он. — Я пойду другим путем. Это будут первые в истории… (чего? Города? Страны? — в этом месте Сергей запнулся)… Это будут честные выборы!»

И вот он выступает с трибуны на площади, заполненной людьми. И речь его вдохновенна, взор горит желанием помочь всем, всем людям! Чтобы все были счастливы так же, как он. Потому что в первом ряду стоит самая прекрасная женщина, его жена. И все, что он делает, все, чего добивается, — все посвящено ей! Он просит ее подняться на помост. Они стоят рядом, она смотрит на него влюбленным взглядом и улыбается, и ямочки играют на ее щеках. А народ там, внизу, рукоплещет им. Вдруг она поднимается на цыпочки и шепчет ему в ухо: «Давай сбежим!» И они убегают! Какой-то самолет (видимо, военный) уносит их на маленький необитаемый остров в Индийском океане. Они бродят там, обнаженные, по мокрому прибрежному песку, плещутся в теплых волнах и любят, любят друг друга…

В дверь постучали.

— Сергей, отец пришел. Освободи ванную, — послышался бесцветный голос мамы.

Сергей очнулся. Пригрезится же такое. И зачем ему быть директором завода? Заводов-то почти не осталось. А те, что остались, куплены иностранным капиталом. Да и вообще… Кто его приглашает в директора-то? Институт бы закончить…

Он растер тело жестким полотенцем, зачесал волосы назад. Посмотрел на себя в зеркало. Мужественное лицо. Высокий лоб, прямой нос, чуть крупнее, чем следовало бы, но мужчину это не портит, так считает Маша. Волевой подбородок с редкими волосами намечающейся бородки. Нужно побриться! Он побрился, еще раз с удовольствием посмотрел на собственное отражение. Директор — это, конечно, ерунда. Но топ-менеджер преуспевающей фирмы с западным капиталом и соответствующим окладом — это вполне возможно. Почему нет? Нужно стремиться! Маше это понравится. Или… Стать продюсером какого-нибудь культового фильма с Машей в главной роли. Бешеный успех, полные зрительные залы, премии на самых престижных кинофестивалях. Может быть, даже «Оскар». Маша, прекрасная, взволнованная, произносит со сцены слова благодарности. Они обращены к нему, Сергею. «Своим успехом я обязана мужу…»

Камера берет крупный план. Выхватывает лицо Сергея в первых рядах партера. Он спокоен, внешне невозмутим. Но внутри все бьется от радости за Машу, за них обоих…

— Сергей! — Голос отца звучал жестко.

Сережа вышел наконец из данной комнаты.

— Прости папа, — машинально проговорил он, проходя мимо отца, находясь еще в плену своих грез.

— За что? — удержав его за руку, спросил отец и посмотрел прямо в глаза сыну.

И Сергей все вспомнил… И все понял.

— Пойдем на кухню, нужно поговорить.

Четыре-пять метров, которые отделяли их от кухни, Сергей преодолел так медленно, как только мог. За эти несколько секунд мир обрушился.

На кухне возле стола сидела мама. Отец прошел к окну и закурил, выпуская дым в открытую форточку.

Мама говорила ровным голосом, размеренно роняя слова. Каждое вонзалось в мозг и расплавлялось там, разливаясь болью. Сначала слова не составлялись в фразы. Потом он осознал их смысл: «Как ты мог?.. Гробовые… У собственной бабушки… Она вырастила тебя… Ты вор… Наш сын — вор!.. Сейчас же ты пойдешь к ней и на коленях, слышишь, на коленях…»

Но это еще ничего, это еще можно было вытерпеть. Потом он услышал: «Это все она! Ты не был таким! Эта мерзавка… Я знаю, где она работает. Я сообщу ей на работу, чтобы все знали, что она воровка, что это она подучила тебя… Мы подадим в суд…»

Сергей на мгновение оцепенел. Мозг взорвался чем-то красным.

— Не смей трогать Машу! — закричал Сергей.

— Не смей? Еще как трону! Воровка должна сидеть в тюрьме! — сорвалась на крик и мама.

Он в первый раз в жизни слышал, чтобы она кричала. Первый раз видел лицо, искаженное ненавистью… Да, ненавистью, но не к нему, а к Маше, которую она даже не видела никогда!

— Маша ни при чем! Если ты только посмеешь, если ты посмеешь причинить ей… неприятности, я тебе больше не сын!

— Я и так сомневаюсь, что тот, кто стоит передо мною, — мой сын!