Реконкистадоры

Высокий мужчина с русыми волосами и бородой кивнул Кириллу и мне.

— Кельт, это Кирилл — руководитель Мыса. И Филя — про него ты слышал, — представил нас Казяк, а мы с Кириллом пожали протянутую руку, после чего Казяк пояснил. — Кельт — один из тех, кто с нами начинал, и он тоже умеет сообщения передавать.

— Ах, вот оно что! — кивнул Кирилл.

— А в моём… — начал я, но Казяк меня успокоил.

— Нет, в твоём пленении он участия не принимал, а, наоборот, старался помешать. Кстати, у него есть новости про руководство Острова.

— Как я понимаю, интересует тебя Барон, да? — спросил Кельт у меня.

— Он, доктор Андрюша и Игорь, — кивнул я.

— Доктора увезли вышронцы, — рассказал Кельт. — Оценили его навыки и погрузили одним из первых землян на ладьи. Игорь умер, я сам его хоронил. Истратил триста жизней при защите посёлка. А вот Ветрова в последний раз видели на севере в лесах — прятался ото всех. Но это было больше месяца назад. Я пытался с ним связаться, но он не отзывается. Может, тоже погиб, а, может, боится показаться.

— Жаль… Барона бы я с удовольствием повидал!.. — вздохнул я.

— Его бы сейчас многие хотели повидать, — заметил Казяк, нехорошо усмехнувшись. — Поэтому он и прячется.

— Так ты, получается, с нами? — уточнил у Казяка Кирилл.

— Именно, — кивнул островитянин. — А в Мысе останется Кельт. Так мы сможем поддерживать связь и быть в курсе дел.

— Хорошая идея! — согласился Кирилл и, видимо, подумал, что неплохо было бы ввести Кельта в курс дела. — Филя, а что там СаПа?

— Кивает, и всё, — ответил я.

Сволочь инопланетная продолжала молчать… Ну то есть я к нему снова заходил, а он улыбался, кивал — но молчал, гад такой. И Голос молчал, и Система молчала. Все как воды в рот набрали — хотя ни одному из вышеперечисленных, чтобы говорить, вообще не нужен был рот.

— Ладно, тогда пока так… — кивнул Кирилл.

Последний день перед отплытием тянулся настолько же медленно, насколько стремительно пронеслись две недели подготовки. И ведь оно так всегда бывает, если всё подготовил заранее — а мы-то хорошо подготовились. В общем, в последний день делать мне лично было решительно нечего. Я помаялся от безделья, побродил по Мысу, а под вечер понял, что только всем мешаюсь. После этого я просто сидел на стене форта вместе с Аришей, потягивал доведённое до ума Клопом пиво — и всё.

— Никогда не плавала на кораблях, представляешь… — заметила девушка в какой-то момент.

И вот это было неожиданно, потому что мы почти никогда с ней не обсуждали жизнь на Земле. Будто это была какая-то запретная тема…

— Это почти как на лодке, — ответил я. — Только лодка больше.

— Я и на лодке не плавала, — Ариша вздохнула. — Я плавать-то научилась в городском бассейне уже в десять лет. На море не была, на кораблях не плавала, на речках не купалась… Только рассказы других слушала с завистью.

— Тогда тебе повезло… У тебя будет море впечатлений от поездки! — решил я проявить непрошеный оптимизм.

— Ну море у меня будет, конечно… — кивнула девушка. — Главное, чтобы впечатлений, а не просто море и тонущий неподалёку корабль. А вдруг у меня морская болезнь?

— Знаешь, мне кажется, что здесь это игровая условность, — ответил я. — С местной регенерацией и здоровьем подобных болезней быть не должно.

— Да, здесь этого нет… — Ариша грустно вздохнула и замолчала.

День пятьсот тридцать пятый!

Вы продержались 534 дня!

Я рано уснул и так же рано проснулся. На улице было темно, а жители Мыса ещё спали. И Ариша спала. А я уже не хотел… Чтобы не лежать, попусту пялясь в потолок, я зажёг фонарь, прошёл по башне, развёл огонь на кухне, поставил чайник, вышел на стену и осмотрелся. Мыс был привычно погружён в темноту. Только редкие фонари освещали улицы, но таких фонарей было мало — не успели мы сделать многое из того, о чём мечтали… А всё, что делали, теперь казалось совершенно неважным.

Прокачка, умения, изобретённые «велосипеды» — всё это было просто мусором на пляже после шторма. Вроде всё интересное, прикольное, но — мусор. Ненужный, бесполезный и только отнимающий внимание. Всё это время мы больше тяготились не отсутствием центрального отопления, а неизвестностью, что ждала впереди, постоянными наблюдателями, которые проявлялись крайне неожиданно, и невозможностью самим выбирать свой путь. Кто-то скажет, что мы желали свободы… Но всё это фигня!..

Свобода — она настолько эфемерное понятие, что её ещё попробуй найди… Сколько умов об неё сломалось, и всё для того, чтобы сделать круг и вернуться к тому, с чего всё начиналось: свобода — это возможность самому принимать решения. Ну да, сколько уже было здесь примеров, как я сам решаю, что сделать — и делаю именно то, чего от меня ждут. Нет… Нет никакой свободы ни тут, ни на Земле. Всё это недостижимый идеал. Всегда есть то, что влияет и на твои действия, и на твои решения…