Реконструкция. Возрождение

С тех пор они больше не виделись.

От «Собибора» к тому моменту ничего не осталось. Генрих Гиммлер в бешенстве распорядился закрыть лагерь. Все имущество рачительные интенданты вывезли. Семьям убитых немцев отправили информацию, что их близкие якобы погибли от рук бандитов или партизан. Армейские саперы взорвали газовые камеры, казармы, бараки.

Империя СС хотела забыть о своем позоре. О том единственном случае, когда измученные, голодающие, безоружные узники одолели своих тюремщиков.

После расставания с отрядом Печерского Якову предстояли долгие месяцы тяжелых испытаний. Оккупированная Польша не была тем местом, где беглый еврей из концлагеря мог чувствовать себя спокойно. Поэтому Яков планировал сесть на любой попутный корабль и покинуть захваченную врагом отчизну. Передвигаясь в основном по ночам, он прошел длинный путь от городка Влодава, мимо Бреста, Бельск-Подляски, Белостока, пока, наконец, не добрался до Гданьска.

Тайком проникнув на корабль, идущий в Швецию, Яков Штейн окончательно исчез, чтобы уступить место Свену Нордлихту, моряку из Стокгольма.

Глава четвертая

Люди пытаются нас п-принизить

(Говоря о моем поколении),
Лишь потому, что мы становимся известными
(Говоря о моем поколении).
То, что они делают, кажется ужасно н-неприветливым
(Говоря о моем поколении).
Надеюсь, я умру до того, как состарюсь
(Говоря о моем поколении).

Это мое поколение,

Это мое поколение, детка.

Почему бы вам всем не с-свалить

(Говоря о моем поколении)
И не копаться в том, что мы все г-г-говорим
(Говоря о моем поколении).
Я не пытаюсь произвести громкую с-с-сенсацию
(Говоря о моем поколении),
Я просто говорю о моем п-п-п-поколении
(Говоря о моем поколении).

The Who, «Му Generation»

В Англии Свен оказался в тысяча девятьсот сорок пятом году, уже после окончания войны. Великая битва с нечеловеческим злом закончилась, но не утихла в сердцах людей. Это было поколение, навсегда заклейменное печатью боли и страданий.

Напуганный, измотанный, осиротевший, безгранично одинокий юноша, как и многие его сверстники, которым посчастливилось выжить во всепоглощающем оккупационном огне фашистского пожарища, тянулся в Европу за хрупкой надеждой на новую жизнь.

Придавленный гитлеровской пятой мир медленно поднимался с колен. Стоя вместе с остальными эмигрантами на палубе корабля «Ругард», идущего из Франции в Великобританию, Свен рассматривал приближающийся британский берег со смешанным чувством страха и надежды. Что ждет его там? Как встретит новая земля чужака, перенесшего ужас концлагеря, лишенного всего в жизни.

«Ругард» был последним введенным в эксплуатацию новым судном пароходной компании из германского города Щецин. В сентябре тысяча девятьсот тридцать девятого года, с началом Второй мировой, судно перешло под управление военно-морского ведомства Германии и до мая сорок пятого оставалось как тендерное и сопровождающее судно в составе военно-морских сил Германии. В мае сорок пятого пароход был аннексирован[11] Великобританией.

Судно было просторным комфортабельным катером с небольшим количеством кают и большой пассажировместимостью для палубных пассажиров. Свен никогда не видел таких кораблей. Те посудины, на которых ему доводилось плавать до этого, не были предназначены для приятного времяпрепровождения.

Ему чудом удалось попасть на один из рейсов, следовавших из Франции в Англию, продолжительность которого составляла несколько часов. Это были так называемые пляжные круизы — доставка отдыхающих, пассажиров и экскурсантов к местам массового курортного отдыха.

Ведь он остался один. Совсем один в огромном мире, в котором еще дотлевали угли беспощадного фашистского урагана. И в то же время ему было любопытно — целая новая страна лежала у его ног, и сколько еще предстояло невероятных открытий. Он обязательно все посмотрит. Ведь все, что он пока видел, — это кровь и лишения. В наследство ему достались лишь воспоминания, ценнее которых ничего не могло быть.

— Мам, смотри! Смотри! Вон там! Земля! Это Англия?

— Да, милая, это Англия, — стоящая рядом со Свеном женщина посильнее закутала в выцветший платок жавшуюся к ее ногам худенькую девочку с большими глазами. — Теперь все будет по-другому. Все будет хорошо.