Рекорд

Я вдруг понимаю, что веду себя как отчим, — набрасываюсь на человека — и чувствую раздражение на саму себя. Прикусываю язык.

Тим снова заводит меня в фургон и прикрывает за собой дверь.

— Через два часа мы все вчетвером едем в Сибирь за деньгами и командой.

— Я не согласна.

— Тебя никто не спрашивает.

Шутить про красные флаги нет желания, поэтому я просто тупо говорю:

— Тебе нужны эти деньги.

— Да. Но заработаем мы их другим путем.

— И давно ты это придумал?

— Позавчера.

Картинка проясняется, и я прихожу в бешенство! Тим знал, что вот-вот привезут фургон. Не размышлял о жизни один под дождем, такой красивый, романтичный и печальный. Он просто ждал чертов фургон, который откуда-то перегоняли!

Сердце обрывается.

— Я занималась с тобой прощальным сексом, а ты все это время даже и не собирался со мной прощаться?!

— Ты занималась со мной прощальным сексом? — хмурится Тим.

— Ну да. Так бы я ни за что.

Его лицо вытягивается.

— Приплыли.

Я открываю рот, но он поднимает руку:

— Чтобы я больше не слышал ни одного слова про твою сестру.

Моргаю пару раз и шепчу:

— Ты мною воспользовался.

— И воспользуюсь еще, — радостно соглашается он. — Путь длинный.

— Тим, но как же так? В смысле, у нас ведь был план, все надеются на эти деньги. Я думала, я…

Он подходит, закрывает мне рот ладонью и говорит уверенно, глядя в глаза:

— Я тебя этому ублюдку не отдам.

Руки, которыми до этого я сжимала его запястье, сами собой опускаются. Как-то обмякаю, силы остаются только на то, чтобы стоять.

— Можешь считать, что это очередное похищение. Сиди здесь и не высовывайся. Я за сумками и котом.

Тим выходит из фургона, а я присаживаюсь на стул.

Через час приезжают механики и приступают к погрузке машины.

Еще через час появляется водитель на грузовике, к которому крепят прицеп.

Когда мы оставляем Москву позади, я все еще не могу прийти в себя. Спрашиваю у Тима, где он взял деньги. Ну не украл же! Тим отмахивается. В основном он висит на телефоне, решает какие-то вопросы. Когда в очередной раз заканчивает, я интересуюсь:

— Тим… а где «супра»? Я вспомнила, что ее не было в гараже. Там стоял только мерс.

Он приподнимает брови.

— Твоя самая любимая машина, — не отстаю я.

— Ну… я надеюсь, в хороших руках.

Глава 25

Четыре тысячи сто тридцать семь километров.

Я загуглила расстояние по трассе от Москвы до Красноярска и ощутила восторженный трепет. Это долго. Обалденно долго!

Сцепляю и расцепляю пальцы, почесываю предплечья — нервно, истерично. Почувствовав на себе взгляд Тима, быстро прекращаю. Еще подумает, что я сумасшедшая.

Улыбаюсь бесцельно, может, чуть смущенно и вопросительно приподнимаю брови. Тим пожимает плечами и отводит глаза. Он сидит на диванчике и пялится в мобильник. Я же утыкаюсь в окно.

Природа все еще по-летнему сочная, но уже тронутая желтой осенью. Бесконечные поля сменились лесополосой, деревнями. Разрушенными или, напротив, добротными домами. Я любуюсь, по-настоящему любуюсь, уверенная, что буду восхищаться весь путь. Своей бескрайней страной, свободой, закатами, рассветами, случайными незнакомцами на обочинах…

Горизонт планирования расширился с одного дня до целой недели. Я точно знаю, что будет завтра. Трасса, этот дом на колесах. Тим. Можно в любой момент открыть телефон и увидеть план маршрута. Я… несмотря на внутренние противоречия, ощущаю абсолютное счастье. У меня все еще нет документов, и передвигаться по стране без паспорта, бесспорно, проблематично, но фуры и такие дома… их практически никогда не останавливают.

Тим хорошо все продумал.

***

— Тебя не укачивает, кстати? — в какой-то момент спохватывается он.

Уже час как стемнело, но мы не стали включать яркий свет.

Я отрываюсь от лицезрения дорожного полотна и обнаруживаю, что телефон Тиму наскучил и пялится он теперь на меня. Как-то опасненько это делает в полумраке ночника, криво улыбается. Мы с ним столько времени провели наедине за эту неделю, сколько влюбленные не проводят даже в начале отношений.

— Нет. А тебя?

— Тоже нет.

Смотрим друг на друга. Воздух вокруг нагревается, как всегда происходит, когда мы оказываемся только вдвоем и осознаем этот простой факт. Одежда мешает и жмет.

— Какой сейчас план? — Я прочищаю горло. — Остановимся где-то на ночлег или будем ехать всю ночь?

— Остановимся на несколько часов. Я хочу поучаствовать в благотворительном заезде под Уфой, нужно успеть.

— Ясно. В Башкортостане разве что-то проходит, кроме «Шелкового пути»? Это, если я не ошибаюсь, гонки на грузовиках, а у нас мерс.

— Проходит, — отвечает Тим как обычно «развернуто». И замолкает, не продолжая тему.

Гонщик не хочет обсуждать гонку. Становится еще опаснее.

— Так у тебя давно был план. Вон оно что.

Теперь Тим вообще ничего не отвечает, но эти его взгляды…

Какой я была дурой из мыльной оперы! Прощальный секс под дождем — он должен был разорвать нам сердца и оставить в душе шрамы на веки вечные. Так хотелось, чтобы Тим запомнил меня и скучал. Но, наверное, с простыми людьми такой бесконечной дури, то есть драмы, не случается.