Ректор для Золушки

– Снова меня отчислите?! – ехидно подметила я, тут же прикусив язык. Нет, ну что за дела? Язык – враг мой. Но как же сильно хотелось треснуть по наглому лицу Вяземского, сил нет! – Ладно, давай мир? Ты мне отдаешь бирку, а я оставляю тебя в покое раз и навсегда. Клянусь!

Мужчина был настроен решительно! Кинув меня на диван, придавил своим телом и порылся в близстоящем шкафчике, а затем… Достал наручники. Самые настоящие, металлические. И, ей-богу, я не хочу знать, откуда они там взялись!

– Брось, – уже всерьез испугавшись, пробормотала я. Подмигнув мне, Вяземский нагнулся вниз и приковал мою ногу прямо к ножке дивана. И делал это так медленно и вдумчиво, словно наслаждался процессом. Извращенец, блин!

Спорить казалось уже бессмысленным. Мужчина все для себя решил. И вообще, психологи советуют соглашаться на все, что предлагают психопаты, чтобы не провоцировать их. Только вот в голове был самый настоящий взрыв! Что происходит?! Чего хочет от меня Вяземский? И почему смотрит на меня так, будто наслаждается моей невозможностью побега.

– А теперь наказание, Иванова! – громко, четко, не отводя взгляда, проговорил он. И это не сулило ничего хорошего!

Часть 12

– К-какое? – голос дрожал, а тело вжалось в диван так сильно, как только было возможно. И я не уверена, что дело было в страхе перед наказанием. Намного больше пугала моя реакция на Вяземского. Как будоражил сознание его голос, запах, взгляд…

– Для тебя – очень и очень страшное, – заигрывая, оттягивая неизбежное, пояснил мужчина. Медленно подняв руку, он едва ощутимо коснулся моего подбородка, а затем неторопливо скользнул вниз по шее. Тело покрылось мурашками, я непроизвольно вздрогнула, резко выдохнув. Вяземский словно этого и ждал, оскалился, сбивчиво прошептав: – Признайся, что тебе это нравится. Быть прикованной наручниками, полностью в моей власти… Знать, что я могу сделать с тобой все, что душе угодно…

– Абсолютно точно нет, – сквозь зубы выпалила я, хотя слова давались с трудом. А удерживать броню взгляда было еще тяжелее! От прямого давления Вяземского низ живота скручивался в тугой узел. Именно поэтому я закрыла глаза и отвернулась.

– Признайся, что вчера тебе понравилось и ты хочешь еще… – словно змей-искуситель, рыкнул он на ухо и носом зарылся в волосы, а его дыхание защекотало шею. – Будь хорошей девочкой.

– Я не хорошая девочка, – моментально ответила я, только потом осознав, что эти слова могут звучать не так невинно, как я рассчитывала. В общем-то, только этого ректор и ждал!

Гулко выдохнув мне в ухо, он скользнул ладонью по животу и сжал грудь, наверняка ощущая под пальцами сосок. Несмотря на кофту и тканевый лиф без поролона, который я предпочитала носить в жаркую погоду, набухшие горошины сейчас явно прорисовывались, заставляя залиться краской с ног до головы.

– Я заметил, – съязвил он, покрутив между пальцами сосок. И пусть это прикосновение не было прямым, на губах застыл стон, а по телу разлился горячий металл. По инерции я схватила мужчину за руку… Но закрытыми глазами промахнулась и вцепилась мертвой хваткой в ногу. Точнее, в ее очень интимную часть, прекрасно ощутив степень желания мужчины «от» и «до»! Вяземский зашипел, буквально упав на меня сверху, издав звук, от которого кожа вмиг стала влажной и горячей. – Очень-очень нехорошая девочка. И я обязательно разберусь с этим… Лично опробую степень порочности моей студентки, а пока… Пока твое наказание все еще ожидает, Иванова.

Естественно, руку я одернула сразу. Ну, или почти, мозги были словно расплавленный зефир! А вот слова Вяземского удалось осознать чуть позже. Только когда он резко отодвинулся, а я услышала звук открывающейся шкафа, а затем шелест бумаги…

– Что за?.. – разочарованно, случайно вслух пробормотала я, когда, открыв сперва один глаз, а затем и второй, заметила на столе перед собой гору бумаг. Стоящий за ней виновник торжества совсем не выглядел как мужчина, только что грозивший довести меня до оргазма одним прикосновением. Наоборот. Теперь Вяземский снова был тем ректором, которого хотелось треснуть!

– Это материалы, которые нужно было подготовить к экзаменам и зачетам на вашем курсе в прошлом семестре, – ошарашил меня Вяземский, самодовольно кивнув на стол. – Раз у тебя такой длинный язык и неиссякаемое желание говорить гадости, давай направим все это в полезное русло? Я лично хочу проверить уровень твоей подготовки. Так что через четыре часа будешь сдавать все заново.

– Но… – оценив взглядом стопку литературы, я вдруг осознала, что просто не могу отказаться. И не потому, что Вяземский посчитает меня дурочкой, а потому, что сама не смогу уйти из кабинета с проигрышем! Коварно улыбнувшись, я ради приличия уточнила: – А что будет, если я не сдам?

– Если не сдашь, обрадуешь меня, – туманно пробормотал ректор, но его взгляд на мою грудь прояснил ситуацию. – Буду рад дать тебе шанс отработать другим местом.

И пусть это был явным сарказм, меня снова передернуло, а по телу растеклась бодрящая лава. Взгляд ректора мог плавить ледники!