Реквием

— Нет! Не поеду. Машина в поле, темно, ты один!

Автобус уехал. Вдвоем снова стали бегать вокруг ЗИСа. Суставы стали более подвижными. Но голова, шея, уши, нос были холодными, бесчувственными, словно камень.

— Тебя как зовут?

— Женя…

— Меня Саша, ты уже знаешь. Фамилия моя Катенич. Будем бегать до утра. Кушать есть что?

— Нет!

— И у меня нет! Надеялся сегодня вечером поужинать у вас. И магарыч выпить. Твой директор обещал. Где он? Наверное уже дома…

Помолчав, добавил:

— Воду надо слить. Как бы не прихватило к утру. Бегай!

А бегать уже не было сил. Всем существом овладело полное, немое равнодушие. Подбежав в двери кабины, потянулся к ручке.

— Нельзя! Бегом!

Обегая в очередной раз, казалось, бесконечный круг у ЗИСа, Саша неожиданно спросил:

— Знаешь, какой главный девиз в жизни?

Не дожидаясь ответа, на бегу продолжил:

— Главное — будь уверенным в себе и не теряй надежды! Повторяй почаще! И будь уверен! Давай! Беги!

Через пару кругов трусцой, продолжил:

— Я хорошо знаком с холодом и голодом. Я ленинградец! В блокаду мне было семь лет. Выдержим! Главное что?

Голова почти ничего не соображала. Начиналась тупая головная боль. Главное? О чем это?

— Будь уверенным в себе и не теряй надежды!

Со стороны оставшегося далеко позади Ратуша показался свет фар. Без просьбы и сигналов остановился, в том году появившийся на дорогах страны, ЗИЛ-130. Его решетку, крылья и кабину, говорили в те годы водители, не стыдно было установить, как передок легкового автомобиля. Даже красивее, чем у «Победы».

Из кабины тяжело спустился грузный мужик. Свет фар высветил свирепое лицо, обезображенное широким, от носа до виска шрамом. В душе лаборанта стало неуютно.

— Что за беда, брат?

— Пробило прокладку головки блока. База в Лазовске. На буксир бы…

— Сейчас! Трос в кузове, снимай!

Трос закрепили быстро. Урча, ЗИЛ плавно тронулся. Трос натянулся. ЗИС двинулся с места едва заметным толчком.

Когда выехали на бельцкую окраину Лазовска, где находилась автобаза, на востоке стала алеть утренняя заря. У проходной затормозили. Вышел заспанный недовольный дежурный. После короткого разговора открыл ворота. ЗИЛ затащил ЗИСа на территорию базы и по указанию дежурного подкатили к длинному боксу мастерских. Освободив трос, Саша аккуратно свернул его в кольцо и забросил трос в кузов ЗИЛа.

— Спасибо, брат!

— Бывай! Удачи! — раздался густой бас уже из кабины ЗИЛа.

ЗИЛ выкатил с территории автобазы и скрылся за поворотом.

— И что же главное, Женя?

— Будь уверенным в себе…

— И не теряй надежды! — закончил Саша.

А холод не отпускал. После езды на буксире в насквозь продуваемой кабине ЗИСа с неработающим мотором, ноги снова окоченели. Спустился с подножки ЗИСа на застывших полусогнутых. Попытка выпрямить ноги закончилась резкой болью в коленях. Перед глазами периодически сгущалась какая-то серая пелена. Слух притупился, звуки доносились словно сквозь толстую деревянную перегородку. Саша, переговорив дежурным, кивком указал на проходную:

— Иди! Там горячая печка. Согрейся!

В тесной боковушке проходной было сказочно жарко. У стены стояла, застеленная только одеялом, койка. Дежурный указал на койку:

— Ложись!

Лаборант отрицательно качнул головой. Придвинув табурет к горячей печке, сел. Прижался окоченевшей спиной к вытертой до серого блеска стенке грубки. Дежурный сказал:

— Ты разуйся, теплее будет. А туфли поставим на печку. Угораздило тебя выехать раздетым в такое время.

Разулся. Действительно, ноги скоро стали согреваться. Вместе с теплом усилилась боль.

В это время в сторожку вошел Саша. Подержав минуту-другую ладони на печке, повернулся к пришедшим на работу водителям. Спросил о какой-то запчасти. Ответил дежурный:

— Есть тут у одного. Но у него снега зимой без денег не возьмешь.

Саша повернулся к лаборанту. Тот вытащил, оставшиеся после Кишинева шесть или семь рублей.

— Это все, что он тебе оставил?

— Нет, ничего не оставил. Это мои деньги из дому.

В те годы семь рублей хватало на рейс автобусом в Кишинев и обратно.

Саша, посчитав деньги, исчез. А лаборант, сидя, провалился в глубокий сон. Разбудил его Саша.

— Сняли головку. Поставим быстро. Встретил однополчанина, вместе в Венгрию попали в пятьдесят шестом. Он тут механиком по выпуску. Организовал ребят. Помогут.

В диспетчерскую вошел парень одних с лаборантом лет. Как оказалось, он проходил стажировку на большегрузных машинах. Развернул на тумбочке газету, в которую был завернут кирпичик серого хлеба и кусок сала:

— Механик прислал. Перекусите, ребята!

Только сейчас лаборант почувствовал, возобновившийся болезненный, сосущий под ложечкой, голод.