Реквием патриотам

Ран заскрипел зубами, но ничего говорить не стал, понимая, что нарвётся на ещё один комментарий в том же духе.

Глава 7

Кэнсин лишь однажды видел дневник Томоэ — маленькую такую книжицу в кожаном переплёте. Он видел как та делала в нём записи и когда поинтересовался что это — Томоэ ответила, что с некоторых пор ведёт дневник, и спрятала книжицу в один из ящиков единственного в их доме стола. Не отдавая себе отчёта, Кэнсин проник в дом, используя навыки хитокири, схватил дневник и выскочил из дома. Только тут он заметил, что Томоэ, вообще-то, нет — ни в доме, ни где бы то ни было ещё в окрестностях.

Он не обратил особого внимания на небольшой клочок бумаги — его полностью занимал дневник. Кэнсин открыл его на случайной странице и начал читать.

«… я не знаю как мне быть и что делать, — было написано аккуратным почерком Томоэ. — Этот юноша убил Рики, но в сердце моём нет ненависти к нему. Даже наоборот, зарождаются какие-то чувства, не имеющие к ненависти никакого отношения. Мне страшно подумать об этом, но я начинаю влюбляться в него».

Дрожащими руками Кэнсин перевернул несколько страниц. На руку ему упали тёплые капли, вскоре кровь из вновь открывшейся раны на щеке потекла рекой.

«Они пришли ко мне домой, — это было написано несколькими страницами раньше, — и сказали, что Рики убит хитокири клана Чоушу и что тот скрывается где-то в Химэндзи. Моё сердце разрывается, когда я думаю о том, что любимого Рики нет больше рядом, что он умер далеко от меня, в Химэндзи, что не вернётся ко мне, не обнимет… — Дальше прочесть было невозможно, потому что чернила были размыты, словно на них упали несколько капель воды (или слёзы). — Они предложили работать на них, помочь отомстить за Рики. Как я могла ответить „нет“?»

Ноги перестали держать Кэнсина. Он рухнул на пол, выронив дневник, а после скрючился словно от боли. Вот только боль эта было совершенно иного свойства.

Набросив на плечи тёплый плащ — подарок Делакруа, я вышел прогуляться на улицу. Надоело сидеть в четырёх стенах, хотя адрандец и не советовал мне гулять, особенно ближе к ночи. Законными методами достать нас у группы правительственных самураев не вышло, но они вполне могли воспользоваться услугами наёмного убийцы. Последних в наше время развелось довольно много. Однако сидеть в доме больше не было сил.

Я присел на пороге дома, опершись на длинную рукоять тати, и полной грудью вдохнул холодный и сырой воздух. Осень окончательно проигрывала битву зиме. Уже несколько раз принимался падать снег и улицы постепенно превращались в ту непередаваемую смесь из грязи и растоптанной ногами снежной каши, что покрывает землю зимой всюду, где есть люди.

И тут эта смесь вздыбилась волной, вроде маленького цунами, и плеснула мне в лицо. Я слишком задумался и тело среагировало куда раньше мозга. Я взлетел на ноги, плащ рухнул на порог дома, тати удобно легла в руки. Следом в меня полетел сюрикэн, но я отбил его. Это была ошибка, едва не ставшая фатальной. Меня атаковал парень (едва ли многим старше Кэнсина или Сейсиро) с халинским ятаганом в руках.

Я отпрыгнул в сторону, в последний момент уходя от тяжёлого лезвия, одновременно ногой швырнул под ноги противнику плащ. Тот ловко перепрыгнул через него и вновь обрушил на меня ятаган, используя ко всему ещё и инерцию прыжка. Я пригнулся, пропуская клинок над собой, и попытался, шагнув вперёд, пройтись тати по его рёбрам. Убийца невероятным образом извернулся, издал боевой клич, более подходящий воину какого-нибудь дикого племени, я также крутанулся на месте — и наши клинки со звоном скрестились. От звука у меня заложило уши, я даже не услышал как большая часть лезвия моей тати вонзилась в дерево порога за моей спиной. Однако я отлично увидел как она отделилась от остального клинка, а ятаган убийцы устремился к моей голове.

У меня было лишь одно мгновение для того, чтобы выжить. Я всем телом утёк в сторону и перехватил запястья противника. В Адранде я научился некоторым приёмам тамошней борьбы под названием саваж, неизвестным на родине. Сейчас выпал самый удачный случай их применить. Используя инерцию рывка юноши, я бросил его далеко вперёд. К чести его надо сказать, что он не плюхнулся на брюхо, а ловко приземлился на ноги, быстро выпрямившись и развернувшись в мою сторону.

— И что ты хочешь мне этим доказать? — усмехнулся он, начиная плавно наступать на меня, поигрывая ятаганом.