Реквием патриотам

Краем глаза я заметил как Перри отчаянно рубится с несколькими самураями одновременно и один из них был мне подозрительно знаком. Отвлекаться было, положительно, некогда. Секундная заминка едва не стоила мне жизни. Спастись от очередного выпада Дзин-Эмона мне удалось лишь рухнув на развороченную мостовую ничком. Дзин-Эмон тут же оказался рядом. Он поставил ногу мне на раненое плечо и надавил — всю правую сторону тела пронзила дикая боль, пальцы разжались, выпустив рукоять сабли. Правда почти в ту же секунду пальцы левой руки сомкнулись на ручке пистоля. Я никогда не расставался с той самой парой пистолей, что привёз когда-то с материка.

— Ты готов к смерти? — произнёс ставшую почти ритуальной среди сторонников сёгуната фразу Дзин-Эмон.

— Как любой самурай, — ответил я, молниеносно выхватив пистоль и нажав на курок.

К счастью, Дзин-Эмон не стал заносить надо мной кама-яри — старому буси была чужда подобного руда показуха. Если б не это, быть мне покойником через минуту после него. А так он приложил ладонь к разрастающемуся на белом кимоно алому пятну, поглядел удивлённо на ствол пистоля и струйку дыма, и рухнул навзничь, всем весом навалившись мне на ноги.

Чьи-то руки помогли мне подняться, вложили в пальцы саблю. Я обернулся и увидел человека в чёрной форме с коротким абордажным тесаком в свободной руке.

— Вы в порядке, сэр? — спросил он, продолжая придерживать мне.

— Не в полном, — усмехнулся я, — но драться ещё могу.

Морской пехотинец кивнул, отпустил меня и ринулся в бой. Я замер, оглядываясь по сторонам, чтобы понять складывающуюся ситуацию. И первым, что я увидел был Сейсиро, лежащий у перевёрнутой кареты. Всё его кимоно, некогда бывшее белым, как и у остальных, стало почти чёрным от запёкшейся крови. Похоже, он дрался, получив не одну и не две раны. Я подбежал к нему, но лишь для того, чтобы понять, жизнь покинула моего бывшего ученика и друга. Мне не было больше дела до императора и сёгуната, боя, идущего вокруг, и того, что меня могут прикончить. Я проклинал в душе всех богов и демонов, Господа, Баала и все Шесть лао, в голове бился лишь один вопрос: ПОЧЕМУ?!! Почему должны погибать в битвах такие мальчишки?! Где ты справедливость?

— Скорее, — поторапливал Хайто неумелых «канониров», удивительно долго возившихся с этими проклятыми пушками. — Нам нужен второй залп. И забудьте переместить левое орудие на пятнадцать градусов левее.

— Мы всё помним, — буркнул один из самураев, вынимая из жерла пушки шомпол. — Не надо повторять это столько раз.

Но Хайто готов был повторить последнюю инструкцию, о которой не подозревал Кай, тысячу раз. Ведь от неё зависит сейчас его будущее. Одна пушка выстрелит по страндарцам и конным гвардейцам, дав новым патриотам временное преимущество, вторая же сметёт с лица этого мира полицейских, во главе с Каем спешащих (правда не очень быстро) к месту сражения. После чего Хайто перережет «канониров» и окажется, что называется на коне, став спасителем многих и многих такамо и разоблачителем чудовищного заговора против власти.

Когда фитили были готовы опуститься на казённые части пушек, на самураев словно стальной вихрь обрушился. Хайто отступил на несколько шагов, пытаясь разглядеть кто же атаковал их столь стремительно. И вот он замер среди трупов, стряхивая с клинка кровь. Хайто сразу узнал его — Хадзимэ Сёдэн, бывший командир третьего отряда Синсэнгуми.

— Сдавайся, — бросил он Хайто, — и можешь рассчитывать на сэппуку.

— Меня ещё взять надо, — холодно, как обычно, усмехнулся Хайто в ответ, обнажая коси-гатана[88], который он носил без тати.

Сёдэн не стал тратить время на слова. Он молниеносно атаковал.

Первое время казалось, что судьба сражения решена. Новые патриоты ворвались на улицу перед посольством под грохот пушек. Они почти мгновенно окружили конных гвардейцев, которые мало что могли противопоставить им — кони отчаянно плясали под ними, а толчея и теснота улицы не давали им толком пользоваться преимуществами, даваемыми нахождением в седле. Гвардейцы рубились, пытаясь совладать с лошадьми, многие падали, что было равно для них смерти. Страндарские и такамацкие пешие гвардейцы также оказались не слишком боеспособны, они дали не очень слитный залп из своих винтовок, но после него оказались жертвами самураев, ворвавшихся в их походно-парадный строй.

— Мы побеждаем! — крикнул Хидэаки, сражая очередного гвардейца, попытавшегося неумело отразить его удар винтовкой. — Сигурэ, мы побеждаем!

Менее эмоциональный Сигурэ был всё же склонен согласиться с ним. Враг был зажат на тесной улице, его уничтожение было лишь делом времени. И из посольства помощи им ждать не стоит — там уже поработали его люди, покончив с не столь уж большой охраной его.