Реквием по мечте

– Так что же ты раньше молчал? Петенька наш крутого перца из себя строит, а тут вот оно что!

– Оно мне надо языком трепать? Буквально перед тем, как сюда отправиться, и услышал. А он, как бы там ни было, точно хлебало на сторону развернет.

– Это получается, ты всем нам зашквар устроил? – Похоже, его напарник возмутился.

Но что было дальше, мы уже не слышали – оба они успели отойти довольно далеко.

«Только бы нашу лодку не обнаружили, – обеспокоился я. – Хотя и не должны: там берег крутой, камней полно, и в темноте по нему шляться себе дороже получится».

Мы некоторое время ждали их возвращения. Затем, решив, что они пошли в обход всего острова, направились к лодке.

Не доходя до нее, Трофим сказал:

– Игорь, сдался он нам, чтобы с тобой тащить? Отойди в сторонку, я немного его подготовлю, затем спросишь обо всем, что хотел, и можно отправляться восвояси.

Не знаю, как именно прошла подготовка нашего языка, но некоторое время спустя Петр на все мои вопросы отвечал с готовностью и даже чересчур словоохотливо. При этом то и дело опасливо косился на Трофима.

Наверняка подготовка заключалась в том, что называется «экстренным потрошением». Хотя зубы напильником Трофим вряд ли ему пилил. И напильника у него нет, и Петр орал бы так, что сюда давно бы уже сбежались все обитатели острова. А их здесь немало, около двадцати человек. Правда, как оно там происходило, интересоваться ни за что не буду. Все-таки хотелось бы оставить в себе что-то человеческое. Ту грань, когда, убив человека, не слишком переживаешь, если переживаешь вообще, я переступил. Эта будет следующей, и не хотелось бы переступать и ее. С другой стороны, причины могут быть самыми разными, и если передо мной встанет выбор: не перейти ее или спасти жизнь тем, кто мне дорог, вряд ли сомнения будут долго меня одолевать.

– Игорь, пора бы уже…

Трофим не договорил, но и без того было ясно – пора уходить. Я вздохнул с сожалением: узнать еще хотелось так много! Но не хотелось платить кровью. Чужой, а особенно своей. Что вполне может произойти, случись переполох. До ближайшего острова, где нас надежно прикроет от глаз растительность, метров пятьдесят чистой воды. И пока мы ее преодолеем, у желающих с нами покончить будет достаточно времени, а небо как назло звездное.

– Уходим.

Петр, как-то утробно рыкнув, обмяк. «Ну вот, еще одна смерть», – грустно подумал я, глядя, как Трофим вытирает нож о его одежду. Затем он рывком забросил тело в расселину между двух валунов, прикрытую пышным кустом.

– Надежное местечко. Пока не завоняет, вряд ли найдут.

Обеспокоенные голоса мы услышали, уже сидя в лодке. Пока нас прикрывал крутой склон, и, чтобы увидеть нас, необходимо было высунуться с края обрыва. Но стоит нам лишь немного отплыть от берега, и сразу же будем видны как на ладони. В том случае, если наверху окажутся наблюдатели. Пока людей не было видно, что совсем не означало, будто их нет. Мы с Трофимом, запрокинув головы и держа оружие наготове, застыли, старательно прислушиваясь к звукам ночи.

Существовал и еще вариант: бросив лодку, преодолеть участок вплавь, вернее, вброд – глубина позволяет. Все-таки увидеть торчащую над водой голову куда сложнее, чем плывущую по ней лодку. Этот вариант оставался на самый крайний случай – море изобилует всевозможными существами, которым человеческая плоть вполне по вкусу. Но даже доберись мы до соседнего острова благополучно, дальше без лодки пути нет. И тогда придется ждать наступления следующей ночи, после чего возвращаться назад, чтобы ею обзавестись. Не самая приятная перспектива. И потому, надеясь на лучшее, мы просто ждали.

Час мы таились точно. Затем все же решились. Вообще-то исчезновение Петра не обязательно могли связать с появлением здесь людей. С ним могло произойти все что угодно. От того, что он оступился и упал с обрыва, до того, что стал жертвой хищника. То есть поискав его какое-то время и не найдя, они вполне могли отложить дальнейшие поиски до утра. На всякий случай выставив усиленный караул. И от врагов, и от тварей. Именно на этом и был построен весь наш расчет.

– Ну что, помолясь и перекрестясь?

Это была еще одна фраза Грека, которую он произносил в подобных ситуациях, когда дальнейшие действия настоятельно требовали риска.

Трофим пересел за весла, давая понять, что на мне остается подстраховка. Он греб медленно, стараясь не издавать ни малейшего звука. У него отлично получалось, но лодка едва ползла.

До спасительных зарослей оставалось не так много, когда на краю обрыва появились фигурки людей, хорошо заметные на фоне звездного неба. Очередной обход острова? Или, вопреки заверениям Трофима, обнаружили тело Петра?

Фигурки двигались, но вот одна из них застыла. И я до боли сжал карабин. Он нас увидел? Расстояние и освещение таковы, что трудно разглядеть тот момент, когда человек вскинет оружие. И тогда малейшее промедление может стоить жизни. Стрелять на опережение? Это означало обязательно себя выдать. Возможно, он остановился всего лишь для того, чтобы оросить ближайший кустик.