Реквием по завоевателю

— Стаффа, ты сам не свой эти дни. Это меня очень беспокоит. Одну минуту ты искришься энергией, в следующую ты погружаешься в пучину депрессии. Ты, конечно, хорошо это скрываешь, но я неплохо изучила тебя, знаю о чем ты думаешь. Ты не хочешь мне рассказать, что тебя угнетает, какие мысли тебя грызут? — Видя его нежелание отвечать, она с тревогой покачала головой.— Послушай, но если ты не хочешь говорить со мной, то кому-то можешь все рассказать? И кроме того, если так будет продолжаться, то я не знаю, как это отразится на команде, я беспокоюсь.

— Скайла, ты никогда не думала, зачем мы здесь? — Он остановился перед дверью в свою каюту.— Неужели мы просто случайность? Просто полипептидные звенья цепи, связанные между собой? Откуда мы пришли? Почему мы выглядим именно так? Какому предназначению служит то, что мы рождаемся, растем, учимся, боремся, воспроизводимся и в конце концов умираем? Неужели мы существуем только для того, чтобы дать жизнь следующему поколению? И все? — Он повернул ручку и пригласил ее войти.

— Конечно, думала. Но я знаю, что никогда не найду ответа на эти вопросы. Это для людей типа Седди, полагаю.

Он повернулся к ней:

— Но я не могу больше спать! Он потряс головой.— Я не могу сосредоточиться, не могу думать. Весь порядок в моем мозгу... его нет, он превратился в хаос. У меня бывают приступы паники без видимой причины. Я начинаю обильно потеть, задыхаюсь. У меня кружится голова и появляется давящая боль в груди. Я страдаю от клинической депрессии. Да, и ты права. Мои командирские способности под большим сомнением.

Она остановилась, печально глядя на него тревожными глазами, насупив брови:

— Стаффа, ты стал другим после Миклена. Сезза и Рега на грани войны. Ты должен хорошо подумать о своем состоянии. Медикаментами ты можешь контролировать те чувства, которые ты испытываешь. Но нужно гораздо больше. Претор что-то сделал с тобой, сказал что-то, ведь так?

Стаффа кивнул:

— Скорей всего последнее, Скайла.

— Черт возьми, я была права! — Она пожала плечами и спокойно продолжила: — Я мало знаю о физиологической психологии. Но когда мы вернемся, надеюсь, ты что-нибудь предпримешь, чтоб сохранить свой мозг в равновесии? Я очень беспокоюсь о тебе. Я считаю тебя... в общем, ты у меня единственный друг.

«Что это с ней? Что заставляет ее так болезненно кривить лицо? Боже мой, она действительно обеспокоена». Такая мысль лишила его равновесия. Защищаясь, он отвел глаза.

Она стояла в молчаливом ожидании. Он нервно потер ладони, сложил их вместе и повернулся к ней:

— Я... мне мерещатся странные вещи. Ты понимаешь, старый человек поместил черный ящик в мой разум. Очень давно я обнаружил ментальные мины-ловушки, которые он в меня заложил. Введенная в психику защелка срабатывает на кодированный сигнал и внезапно лишает меня уверенности, или я принимаю мгновенные решения, приносящие вред. Один за одним я нейтрализовал их. Ладно! Я вижу ответ в твоих глазах. Хорошо, я обращусь в психиатрический центр за рецептом.

Скайла облегченно вздохнула:

— Теперь я понимаю, почему ты убил его.

Стаффа деланно удивился:

— Да ну? Тогда, может, у тебя есть ответы на вопросы, которые я задавал в коридоре, Скайла? Есть ли цель в такой жизни, какую мы ведем? Неужели мы ничего больше не делаем, кроме как производим потомство, занимаемся метаболизмом и выживаем?

Она остановилась посреди ковра, скрестив на груди руки.

— Всю свою жизнь, до того как пошла работать к Компаньонам, я всегда должна была бороться, чтобы выжить. Для меня выжить означало все. Я пыталась не волноваться о наполненном брюхе, о теплой и безопасной постели и о целости своей шкуры. Но если кого-нибудь должны были убить, я старалась, чтобы то была не я. А что еще важнее этого?

— Не знаю. Может, я как раз и пытаюсь найти.— Он подозрительно посмотрел на нее.— У тебя что, никого не было, когда ты была ребенком... ну, семья, мать, которая носила тебя на руках? Родственники?

Она горько усмехнулась:

— О, да! Конечно! Моя мать была проституткой. Она умерла, когда мне было четыре. Или пять? Я перебивалась случайными, поденными работами, пока мне не исполнилось двенадцать. Вот тогда меня продали, несмотря на то, что я была свободной. Каким знатным и благородным был Страйкер! Даже после той жизни, которую я вела, я была не готова для него. Он купил меня, лишил меня девственности и использовал как... Ладно, это не имеет значения. Черт с ним. Он никогда не оставлял энергетический кинжал в пределах моей досягаемости. Я думала, что смерть будет избавлением от того, что они со мной сделали... Но, благодаренье Богу, я попала на улицу и потому выжила. Я бежала от них. Днем я пряталась, ночью мчалась прочь от полиции, которая вылавливала рабов, и от доносчиков. Так я приобрела навыки убийцы и террориста. Я была молодая, хорошенькая. Никто не мог поверить, что такое невинное создание, как я, могло представлять угрозу. Мне было очень холодно, голодно, и я вся покрылась шрамами. Однажды я встретила одного из Компаньонов, который прогуливался на главной авеню.

Она улыбнулась, выражение лица смягчилось: