Реквием по зверю

Новосельский неторопливо протянул руку к столу, на котором лежали очки, водрузил их на нос и принялся изучать мою лицензию. Спустя несколько минут мужчина вернул документ мне со словами:

— Вы не подумайте ничего такого. Просто сейчас столько мошенников развелось…

— Вы все правильно сделали, Василий Владимирович. Бдительность — прежде всего, — согласилась я с пенсионером.

— Ну спрашивайте, что вы хотели узнать, Татьяна Александровна.

Новосельский снял очки, снова положил их на стол и внимательно посмотрел на меня.

— Как я уже сказала, Василий Владимирович, я провожу расследование по поводу убийства жильца вашего дома, Константина Александровича Скорострельникова. Что вы можете о нем рассказать?

— Что я могу рассказать об этом молодом человеке? Хм… вы сказали, что его убили. Так? — спросил Новосельский.

— Да, верно, Константин Александрович был убит, и я ищу его убийцу. Если коротко, без подробностей, то дела обстоят таким вот образом, — ответила я.

— То есть каким образом был убит этот наш жилец, где был убит — все это так называемая тайна следствия? Так ведь, кажется, это называется? — продолжал допытываться Новосельский.

— Да, так, вы это совершенно верно заметили, — кивнула я.

— Даже детективный сериал есть под таким названием «Тайны следствия», — продолжал пенсионер. — Но я, признаться, не люблю сериалы. Ни читать, ни смотреть. А все почему? Да потому что и в книжках, и в кино все неестественное, так в жизни не бывает. Впрочем, вам ведь, Татьяна Александровна, я так понимаю, совсем неинтересны мои соображения по этому поводу.

Пенсионер сокрушенно покачал головой, я уже почувствовала нешуточное раздражение. Вот же угораздило меня нарваться на этого Василия Владимировича!

Я посмотрела на мужчину: на вид ему можно было дать и семьдесят лет, и гораздо больше. Но тем не менее рассуждает он здраво.

— Вы вот ведь, Татьяна Александровна, совсем не из нежелания разглашать следственные тайны не говорите мне всех деталей убийства жильца нашего дома, этого Скорострельникова, — продолжал между тем пенсионер. — Тут, насколько я понимаю, дело ведь совсем в другом…

— И в чем же здесь дело, Василий Владимирович? — как можно более спокойным тоном спросила я.

— Как в чем? Да вы ведь просто стараетесь уберечь меня от психологической травмы! — воскликнул Новосельский.

Я с удивлением посмотрела на пенсионера.

— Но меня не нужно жалеть, Татьяна Александровна, не нужно. Это совершенно излишне, — продолжал словоохотливый мужчина. — Я — тертый калач, жизнь меня изрядно потрепала. Поэтому всякие шокирующие подробности убийства Константина Александровича меня не удивят. Так что вы можете совершенно не беспокоиться на этот счет, Татьяна Александровна.

Я уже хотела сказать пенсионеру, что я совсем не беспокоюсь, встать и уйти, потому что, насколько я поняла, каких-то путных и нужных сведений я вряд ли здесь получу, но вдруг Новосельский начал говорить по делу:

— Собственно, с самим Константином Александровичем мы были знакомы шапочно. То есть раскланивались при встрече, вот и все. А вот с его домработницей общение было более тесным. Наденька — добрая душа, всегда помогала нам с покойной супругой. Мы ведь с ней люди уже в возрасте были. А Наденька всегда приносила нам продукты, помогала с уборкой. И, заметьте, никогда не брала с нас за это деньги. Нам приходилось чуть ли не насильно ей класть деньги в сумку. А как же? Любой труд должен вознаграждаться, то есть оплачиваться. К тому же у Наденьки есть внуки, а на них, знаете, сколько средств нужно? Нет, не знаете, у вас-то ведь внуков нет, вряд ли в таком молодом возрасте, как ваш, можно похвалиться их наличием.

«У меня, вообще-то, и детей нет, и не предвидится, — подумала я. — Кажется, Новосельского опять понесло не туда».

— Вы уж, Татьяна Александровна, извините меня, старика, — продолжал между тем пенсионер. — Что-то я разболтался сверх меры. А все почему? Да потому что остался я после смерти своей супруги совсем один, неприкаянный. Даже и словом иной раз переброситься не с кем. Сын с семьей за границей живет, а я, значит, тут обретаюсь, в их квартире. Все для меня непривычно, все внове. Вот попросил сына, чтобы они хотя бы мебель привезли, которая стояла в нашей с супругой квартире. Да… Времени свободного навалом, а ведь как в молодости его, времени этого, не хватало. Вот, сижу у окна, в бинокль смотрю. Но, по большей части, это уже вечером, когда звезды на небе видны.

— О, так вы любитель наблюдать за звездами, Василий Владимирович? — спросила я.

— Да, вот из этого вот окна, — подтвердил Новосельский.

— Но из окна ведь видно не только небо и звезды, но и то, что находится близко к нам. Например, люди, которые приходят в дом и выходят из него. Как с этим обстоят дела, Василий Владимирович? — я постепенно выводила Новосельского на интересующую меня тему.

— Ну так что же. Можно и на людей посмотреть, коли нельзя себя показать, — последовал своеобразный ответ.