Реквием по зверю

— Как давно, спрашиваете? — домработница задумалась. — Да несколько лет уже. Так, если посчитать, то все три года будет. Может, немного меньше, — ответила женщина. — Сначала Константин Александрович жил здесь со своей супругой Елизаветой, Лизой. Но вместе они прожили совсем недолго, около полутора лет, потом разошлись.

— А по какой причине они расстались, вам известно, Надежда Дмитриевна? — спросила я.

— Известно, — с печалью в голосе ответила домработница. — Правда, о покойниках плохо не говорят, но уж очень Константин Александрович был… ну, как бы это помягче сказать-то. Ну выпить он любил… Да чего уж там! Напивался сверх всякой меры и устраивал в квартире такое! Друзей водил, опять же, подружек. Вот Лиза и не выдержала, ушла от него. А ведь такая видная из себя молодая женщина, красавица просто. И высшее образование есть, окончила она институт и работает сейчас архитектором. Эх, не удержал Константин Александрович такую женщину! Он, по правде сказать, к женщинам относился с пренебрежением, да просто за людей их не считал. Может, из-за своего характера, он ведь порой бывал очень нервным, невыдержанным, даже каким-то злым. Но, как бы то ни было, царство ему небесное.

Домработница перекрестилась.

— Скажите, Надежда Дмитриевна, а как у Константина Александровича обстояли дела со здоровьем? — спросила я.

— Со здоровьем? — снова переспросила домработница.

— Ну да, со здоровьем. Может быть, он чем-то болел? — я задала наводящий вопрос.

— Да здоров он был. Ничем таким вроде бы и не болел.

Домработница пожала плечами.

— То есть уколы ему не назначали? — спросила я.

— Да нет! Какие уколы? Зачем?

Надежда Дмитриевна с недоумением посмотрела на меня.

— А случалось ли такое, что при уборке квартиры вы находили пустые шприцы? — задала я следующий вопрос.

— Да что вы такое говорите! — воскликнула женщина. — Нет, конечно, ничего такого я не находила.

— Не было шприцев и в мусорном ведре? Вы ведь и мусор выносите, так? — я все продолжала уточнять.

— Мусор я выношу, но шприцев и в мусорном ведре никогда не было. Татьяна Александровна, вы что же, хотите сказать, что Константин Александрович колол себе наркотические вещества? Вы это имеете в виду? Да не употреблял он эту гадость! Ни в каком виде! Ни в таблетках, ни в уколах. Вот выпить — это да, да я вам уже говорила.

— Да, да, я помню. Хорошо, я вас поняла, Надежда Дмитриевна. У меня к вам есть еще вопрос, — сказала я.

— Да, слушаю вас.

— Скажите, когда вы производите уборку в кабинете Константина Александровича, вы вытираете пыль с письменного стола? — спросила я.

— А как же? Обязательно!

— А в ящиках наводите порядок? — продолжала я спрашивать женщину.

— В ящиках? Так они же закрыты, — домработница с удивлением посмотрела на меня. — Чего же там убирать-то? Пыли-то особой там нет и не было. Да и не дело это, лезть в стол хозяина. Если бы попросил, я бы убралась, чего мне? А сама — нет.

«Понятно. Значит, Надежда Дмитриевна ничего не знает про лежащий в ящике сломанный смычок от детской скрипки», — подумала я.

— Надежда Дмитриевна, а каким был Константин Александрович в быту? — спросила я.

— Ну… Даже и не знаю, что сказать. А что именно вас интересует?

— Ну я имею в виду, как он себя с вами вел? Вы только что сказали, что характер у него был неровный, он мог быть и вспыльчивым. А именно с вами он как себя вел? Был вежливым или, наоборот, грубым и заносчивым? — начала я перечислять черты характера.

— Нет, со мной грубым он не был, вел себя вполне нормально, — последовал ответ.

— Скажите, Надежда Дмитриевна, вы разговаривали с Константином Александровичем на темы, не связанные с вашей деятельностью как домработницы? На отвлеченные темы, я имею в виду. Ну, например, об искусстве. Он ведь был продюсером музыкальных программ на нашем местном радио. Вы знали об этом? — спросила я.

— Да, конечно, знала, — домработница утвердительно кивнула.

— О музыке Константин Александрович что-то упоминал? Может быть, он сам играл на каком-нибудь музыкальном инструменте? На скрипке например?

Я все еще не оставляла надежды разузнать хотя бы что-нибудь про смычок от скрипки в нижнем ящике письменного стола.

— Вот чего не знаю, того не знаю, — Надежда Дмитриевна развела руками. — Мы с ним таких разговоров не вели.

— Понятно. Ну что же, у меня вопросов к вам, Надежда Дмитриевна, больше нет. Спасибо вам и до свидания.

— До свидания, — ответила домработница, поднимаясь с дивана.

Женщина ушла, а я обратилась к Легкоступову:

— Афанасий, шприц, папку с документами и сломанный смычок необходимо отдать на экспертизу.

— Сделаю, Татьяна Александровна, — кивнул Афанасий.

— Да, и найдите понятых для того, чтобы все запротоколировать, — распорядилась я.

Афанасий кивнул и вышел из квартиры Скорострельникова. Вскоре он вернулся с женщиной и мужчиной средних лет. Это была супружеская пара аж с первого этажа.

— Никого больше не смог найти, — с виноватым видом сообщил Афанасий. — Стучал в двери, звонил по нескольку раз — все глухо.

— Дык сейчас все на работе работают, — объяснил мужчина.