Реквием по зверю

— Да, конечно, не у вас конкретно, но неподалеку, — исправился Афанасий.

— Вот так бы сразу и говорили, — заметил Владимир Николаевич. — У нас тут и своих проблем выше крыши. Видели, в каких условиях приходится работать? — обратился мужчина к нам и обвел руками территорию.

— Видим, — ответила я и спросила: — А почему вы так далеко забрались? Неужели в центре города или чуть подальше не нашлось места?

— Да был у нас пункт приема почти в центре Тарасова. Был, да сгорел. Точнее сказать, кто-то помог уничтожить давно оборудованную приемку. Это известная мутная схема. Совершается поджог, а потом, по истечении некоторого времени — оп, и на месте прежнего заведения возникает совсем другое. Помните, был пожар на улице имени Яблочкова? Там находился балетный зал, который принадлежал хореографическому училищу, сейчас это областной колледж искусств. Вот, подожгли, лишили учащихся возможности репетировать. А пожар в здании старейшей гостиницы на проспекте Кирова? Прибавьте еще и пожар в здании старого ТЮЗа. Так что, вот так.

— Понятно, — сказала я и перешла к сути нашего визита. — Скажите, Владимир Николаевич, вы слышали выстрелы три дня назад?

— Да, слышал, — ответил мужчина.

— Это точно были выстрелы?

— Татьяна Александровна, я капитан запаса, военный человек. Уж пистолетный выстрел отличить в состоянии, — с некоторой обидой в голосе ответил мужчина. — Да, я слышал пистолетный выстрел сначала чуть после девяти часов вечера, в девять — в половине десятого примерно.

— Выстрел был не единичный, Владимир Николаевич? Вы сказали, что сначала слышали один выстрел. А потом что? — спросила я.

— А потом прозвучал еще один, — ответил начальник пункта приема вторсырья.

— А сколько времени прошло между первым и вторым выстрелом? — задала я следующий вопрос.

— Ну я не засекал, но где-то минут через шесть-семь. Точнее сказать не могу, — сказал Владимир Николаевич.

— Понятно, — кивнула я.

Мы стояли втроем, но вдруг я почувствовала, что недалеко от нас находится еще какой-то человек. Или мне это просто показалось? Вроде бы все вокруг было тихо, слабый ветер, даже не ветер, а так, ветерок, едва шевелил листву на деревьях.

Я внимательно посмотрела по сторонам и увидела силуэт. Он явственно проглядывал сквозь листья деревьев. Правда, чей он был — мужской или женский, — пока было непонятно.

— Афанасий, — обратилась я с Легкоступову, — мне необходимо еще раз осмотреть место преступления. Подождите меня здесь.

Афанасий послушно кивнул. А я пошла по тропинке в ту сторону, где я заметила человека. Очевидно, что человек тоже заметил меня и, желая избежать встречи, прибавил шаг. Вот он уже удалился от меня на приличное расстояние.

Я смогла разглядеть детали, когда он был еще близко. Оказалось, что это была женщина или девушка. Во всяком случае, существо женского пола. Только очень оборванное. На женщине были надеты какие-то лохмотья, давно потерявшие свой первоначальный цвет.

— А ну стой! — крикнула я вслед быстро удаляющейся от меня женщине. — Стой! Да остановись же ты! — прокричала я еще раз.

Однако мой призыв возымел обратное действие: женщина с быстрого шага перешла на бег. Я поняла, что мне нужно во что бы то ни стало ее догнать. Догнать и расспросить. Ведь беглянка могла что-то или кого-то видеть в тот вечер, когда произошло преступление.

— Стой! Стой! — продолжала я кричать и сама побежала.

Видимо, женщина не привыкла быстро бегать, потому что через какое-то время она выдохлась и остановилась. Женщина стояла, прислонившись к толстому стволу старого дерева, и тяжело дышала. Однако когда беглянка увидела, что я стремительно к ней приближаюсь и расстояние между нами сокращается, она оторвалась от дерева и подняла тяжелый сук, который валялся на земле рядом с ней.

В это время я уже была почти рядом с женщиной. Да, выглядела она… По виду женщине можно было дать и сорок лет, и шестьдесят, а то и больше. Грязные, давно не соприкасавшиеся с мылом и расческой волосы сбились в колтуны и свисали с морщинистого лица, частично прикрывая шею. На правой скуле всеми цветами радуги «расцветал» довольно большой синяк. Что же касается одежды, то с ней дела обстояли тоже не лучшим образом. Какое-то балахонистое платье, расцветку которого определить было довольно затруднительно, тоже нестиранное сто лет, в нескольких местах было порвано. И эти лохмотья свисали почти до самой земли, да вдобавок еще и волочились по ней.

Нищенка стояла около дерева, сжимая в руках подобранный сук, и со злостью смотрела на меня.

Внезапно она заговорила:

— Ты кто такая? Че ты здесь делаешь? Зачем бегаешь за мной! — спрашивала она пропитым сиплым голосом.

— Так это не я, а ты бегаешь от меня, — спокойно ответила я ей.

— А че те нужно? — продолжала женщина спрашивать меня.

— Да просто поговорить с тобой. Да и спросить кое о чем, — ответила я.

— Ах, ты…