Реквием по зверю

Я вышла из кафе. Интересно, каким же это образом Константину Скорострельникову удавалось вести такой образ жизни, как уходить в запой на несколько дней, шляться по притонам и дебоширить дома и — быть продюсером музыкальных программ в Государственной телерадиокомпании? Да, он ведь еще выполнял и обязанности посредника в вотчине своей матери — Министерстве культуры. Кроме того, недоказанная пока его связь с алмазными африканцами, надо полагать, тоже требовала немало времени и сил.

Ладно, оставим на время алмазы в покое. Нужно пообщаться с непосредственным начальником Константина Скорострельникова на его официальной работе, а именно: в ГТРК.

Согласно материалам уголовного дела главным режиссером там являлся Седлаковский Григорий Васильевич. Вот к нему я сейчас и отправлюсь. Надеюсь, что Седлаковский сможет ответить на вопрос: реальна ли такая ситуация, при которой убийство Константина Скорострельникова связано с его работой на ГТРК?

На мой взгляд — так вполне. Ведь всем известно, что в этой сфере крутятся очень крупные суммы денег. Кроме того, столкновение интересов на радио и телевидении — явление не то чтобы нередкое, оно просто неизбежное. История знает немало примеров физического устранения известных и талантливых людей, связанных с этим сегментом. Посмотрим, что скажет Григорий Васильевич.

Я доехала до Второй Садовой — улицы, на которой располагалось здание телерадиокомпании, и припарковалась. Войдя в вестибюль, я обратилась к дежурному — пожилому мужчине, который сидел в стороне и, казалось, дремал. Однако когда я подошла к нему поближе, то оказалось, что он просто прикрыл веки и из полуопущенных век наблюдал за проходящими по коридору людьми.

— Здравствуйте, мне нужен Седлаковский Григорий Васильевич, — я сразу перешла к делу. — Где его можно найти?

— О-хо-хо, — протянул дежурный, — да кто ж его знает? Он то здесь, то там. Бегает, мечется как угорелый, кричит на всех.

— Но кабинет-то у него есть? — возразила я.

— Кабинет имеется, — согласился мужчина.

— Так где он находится, скажите, пожалуйста, — попросила я.

— Поднимайтесь наверх, там есть дверка, а на ней табличка «Сед-ла-ков-ский», — по слогам произнес дежурный и снова смежил веки.

«Забавный старикан, спит прямо на ходу, хотя делает вид, что стоит, то есть сидит, на страже», — подумала я, поднимаясь на второй этаж.

Еще находясь в самом начале длинного и узкого коридора, я услышала громкий мужской голос, который, не стесняясь в выражениях, кого-то ругал на чем свет стоит. Я пошла на этот голос и вскоре подошла к «дверке» с табличкой, которая извещала, что именно здесь находится кабинет Седлаковского.

— Ты, с…а, вообще можешь что-то сделать по-нормальному, а не через ж…у? Твою мать, ты когда-нибудь уже собираешься работать или как? Уже, мать твою, все сроки прошли! Ты ж без ножа меня режешь!

Через приоткрытую дверь кабинета я увидела щуплого паренька, который стоял перед весьма габаритным мужчиной. Этот мужчина сидел за столом и время от времени стучал по нему кулаком. Парнишка то краснел, то бледнел и тщетно пытался вставить хоть одно слово в яростный поток ругани, который лился из сидящего за столом.

— Но, Григорий Васильевич, позвольте, я вам все сейчас объясню, — запинаясь, пробормотал парень, но тут же был послан по известному адресу.

Молодой человек поспешил ретироваться, он буквально вылетел в дверь, ведущую из кабинета в коридор. Я благоразумно отошла в сторону и решила переждать минуту-две. Попадаться сейчас на глаза разъяренному Седлаковскому было крайне опасно. Молодой человек между тем выронил из рук папку, и из нее посыпались листки бумаги, которые он спешно принялся собирать.

— Василий Григорьевич сейчас не в духе? Он очень злой? — спросила я, подойдя к парню, который уже собрал все листки и положил их в папку.

— И не говорите! — обреченно махнул рукой молодой человек. — Совсем озверел.

Ладно, озверел — не озверел, но поговорить мне с ним необходимо.

Я постучала в дверь.

— Входите, не заперто! — прозвучал ответ на мой стук.

Я вошла в кабинет. Грозный главный режиссер Седлаковский сейчас стоял у окна и, видимо, не торопился поворачиваться ко мне передом.

Я слегка закашлялась, надеясь привлечь к себе его внимание, и мне это удалось. Высокий мужчина с коротко остриженными седеющими волосами, крупным мясистым носом и пронзительными светлыми глазами в очках, взглянув на меня, спросил:

— Вы что, ко мне?

— Да, к вам, Григорий Васильевич, — ответила я и решительно подошла к столу.

Удивленный Седлаковский отошел от окна и тоже переместился к столу.

Я выдвинула стул и села на него. Седлаковский опустился в кресло.

— А вы кто, собственно? — спросил Седлаковский.

Он взял лежавшую на столе ручку и начал ее вертеть между пальцами.

— Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, я частный детектив, — отрекомендовалась я.

Седлаковский удивленно посмотрел на меня.

— Татьяна Александровна, мне не нужны детективы, ни частные, ни государственные. И вообще, массовки уже все укомплектованы, больше людей не надо, смета и так по швам трещит, — решительным тоном произнес мужчина.