Реквием разлучённым и павшим

…Насколько я помню его рассказы, после Турции и Африки Иван Алексеевич окончательно обосновался в Италии. Ему повезло с работой, он выучил язык, оперился, по любви женился на итальянке и получил права гражданства. Все было бы хорошо — жена и дети наполняли его жизнь радостью, но на Италию свалился Бенито Муссолини с чернорубашечниками, и началась поголовная мобилизация. Спасский — теперь уже Джиовани Паски — не избежал общей участи, прошел военную муштру и получил офицерский чин. Когда для похода в Россию в помощь бесноватому фюреру его «брат» — дуче сформировал «голубую дивизию», Джиовани Паски оказался в ее составе, — знание русского языка повернуло его жизнь в новое русло, и ни слезы, ни мольбы, ни пожилой возраст не помогли.

Остатки растрепанной «голубой дивизии» были подобраны частями Советской Армии и направлены в места не столь отдаленные на работы по восстановлению народного хозяйства. В их числе оказался Джиовани Паски.

Военнопленные, как известно, хоть и не были добровольными энтузиастами восстановления советского народного хозяйства, но работы выполняли и, в конце концов, трудом искупили свою оккупантскую вину. Начиная с осени 1946 года, их малыми партиями начали отправлять по домам. Дошла очередь и до «голубой дивизии»…

Весть о готовящейся отправке домой, в Италию, к семьям, была принята до озноба, и все заторопились.

— Слушай, Джиованни, — обратился к Паски старший группы офицеров, — ты ведь знаешь русский язык, так помоги побыстрее уехать. Сходи к этой самой комиссии, если надо пиши бумаги, переводи, словом, посодействуй нашей скорой отправке.

— Си, синьор! — и Паски полетел помогать. В конце концов он сам разве не хочет поскорее увидеть жену и детей, по которым так соскучился? До этих пор Паски ни с кем из советских офицеров по-русски не разговаривал — не было нужды и, кроме того, он сам не понимал почему, но какой-то инстинкт подсказывал ему не рекламировать, что он знает русский. Пока же он шел к домику, где располагалось советское начальство, забыл об этой мысли, — слишком велико было желание поскорее отправиться домой…

— Скажите, — обратился Паски к дневальному, — кто здесь занимается вопросом отправки итальянских военнопленных?

Дневальный — солдатик МВД — вытаращил глаза: по остаткам форменной одежды он догадался, что перед ним итальянский офицер, а как «рубит» по-русски!

— А, вы, — заикаясь, вымолвил солдатик, — по какому вопросу?

— Хочу помочь в оформлении нашей отправки.

Солдатик на минуту задумался, потом подошел к двери без надписи, отворил ее и сказал:

— Товарищ капитан, тут к вам итальянец…

— Какой итальянец? — недовольно спросил голос.

— По-русски рубит, как мы с вами, товарищ капитан!

— По-русски? — изумился голос. И после паузы: — Ну, давай его сюда!

Паски, не дожидаясь приглашения, сам вошел в комнату и сказал:

— Гражданин капитан, по поручению итальянских офицеров я пришел помочь вам, если нужно, конечно, в нашей отправке. Ппо-русски достаточно грамотен.

Немолодой, склонный к полноте, лысеющий капитан стал разглядывать Паски с нескрываемым интересом:

— Знаете, — наконец сказал он, — пожалуй, вы мне пригодитесь. Я все путаю итальянские фамилии, так и хочется скрестить всех одной фамилией Макарони или Спагетти… Потом еще провинции ваши, городишки. Кто откуда родом, черт их знает, можно и напутать… Вы все понимаете, что я говорю?

— Чего же мне не понимать, если я русский! — выпалил Паски и тут же в душе выругал себя — надо было просто сказать, что понимает.

— Русский? — капитан привстал от Удивления. — Но вы же итальянский офицер и среди них нет ни одной русской фамилии?

— Все правильно, — ответил Паски, понимая, что врать уже не имеет смысла — проговорился. — По-русски я Иван Алесеевич Спасский, а по итальянски Джиованни Паски.

— Вот здорово! — опять изумился капитан.

— Иван, — пояснил Спасский, — по-итальянски Джиованни, а Спасский плохо звучит, Паски проще.

— Иван Алексеевич, — успокоился капитан, — можно вас так называть?

— Пожалуйста, гражданин капитан, я уже отвык, и мне это будет даже приятно.

— Вы, Иван Алексеевич, сказали, что по-русски достаточно грамотны? — Разве в Италии есть русские школы?

— Что вы, конечно, нет, — улыбнулся Спасский. — Я учился в классической гимназии еще в России.

— А как в Италии оказались?

— Я потерял родителей и родственников во время гражданской войны. Товарищи по гимназии посадили меня на пароход в Одессе и я уехал. Был в Турции, во Франции, даже в Африке, а устроился на работу в Италии, женился там на итальянке, есть дети, скучаю, хочу поскорее домой.

— Ав России вам не хочется остаться?

— Откровенно говоря — нет. Мои понятия о доме сейчас ассоциируются с семьей, а она в Италии.

— Да, пожалуй, вы правы, Иван Алексеевич.

Через два дня бумаги с помощью Спасского были готовы. Спасского удивило только их количество, дотошность сведений о каждом, тогда как, по его мнению, можно было ограничиться куда меньшим объемом — речь-то шла о решенной отправке, пересчитал по головам, и хватит…