Реквием «Вымпелу». Вежливые люди

На следующий день мы получили команду выдвинуться двумя отделами на местное телевидение и провести задержание Панахова, который должен был выступить перед телезрителями.

Прибыв на место и укрывшись в довольно большом каскаде помещений телецентра, мы ждали приезда лидера Национального фронта, продолжая, теперь больше уже для удовлетворения собственного эгоизма, вести беседы с местными служащими. Разговорами, конечно, это назвать было сложно… Время для убеждения их в справедливости замыслов власти было безвозвратно потеряно. Мы уже были от них так далеки, что разговор происходил на разных смысловых уровнях. От одних и тех же слов у нас возникали совершенно разные образы. Было видно, что люди нас боятся. Они отвечали подчёркнуто сдержанно и ясно на все задаваемые нами вопросы. Но ответами это назвать было нельзя. Все до одного они ругали армян. Антиармянские настроения были настолько сильны и негативны, что спорить и переубеждать их в обратном мы уже и не стали, выслушивая невероятные, по нашему мнению, истории, как убивают азербайджанцев в Карабахе и Армении. Историй с подробностями зверств было всё больше и больше. Служащие делали свою работу. Телевидение работало. В эфире шли нейтральные программы. И они, и мы ждали Панахова. Они – для организации записи выступления перед телезрителями, мы – чтобы его арестовать…

Через пару часов ожидания, уже перед предполагаемым приездом Панахова на телевидение, нам поступила команда свыше: «Панахову дать возможность выступить. Перед эфиром провести разъяснительную беседу с ним по поводу, что говорить, и заставить его сказать что-то такое, чтобы люди в городе успокоились. Короче, попытаться его устами решить все проблемы сразу…» Ну вот, наконец, появилась первая более-менее задача нашего уровня, правда, с опозданием на такое количество времени и событий, что удастся ли догнать теперь ситуацию?

– Кто с ним будет беседовать, Валерий Витальевич? – обратился с вопросом я к Розину. Рядом стоящие Кшнякин и Инчаков тоже с вопрошающим видом ждали решения командира. – Это что же ему надо сказать, чтобы убедить выступить по нашему сценарию? – продолжил я.

– К таким разговорам надо готовиться настолько серьёзно, что с кондачка, ну… – просто бессмысленно, – вставил Кшнякин. – Он всё же – борец за идею…

– Нам! Только нам и – никому больше, так получается, придётся разговаривать и найти аргументы, чтобы убедить его сказать правильные слова. Правильные слова придётся найти нам… Слова, которые он скажет жителям и Баку, и всей страны, – сказал Розин. – Будем обращаться к его чувствам патриота. Скажем ему, что могут погибнуть люди. Это – главное. Уже много жизней унесено предыдущими событиями, и это невозможно оправдать никакими политическими вымыслами. Так уж получается: то, что не могут решить власти, придётся поправлять нам… На самом деле, с этого и надо было начинать нашу деятельность здесь.

Розин помолчал, покрутил по привычке ус и сказал именно то, о чём я в последние дни только и думал, разговаривая со своими друзьями:

– Нам надо было превращаться в местных, ставить задачу по изучению обстановки и сбору информации, а нас… Глупо, очень глупо – бегать с автоматами наперевес, подменив подразделения ОМСДОНа и ОМОНа… Глупость. И главное, сказать об этом некому. Кому говоришь, что надо бы по-другому, те отвечают: «Это не ваш уровень. Выполняйте приказы!» – ерунда какая-то получается…

– Ему, как лидеру Национального фронта, надо сказать о том, что ситуация находится на таком запущенном уровне, что её может разрешить только компромисс и со стороны одних, и со стороны других, – сказал Инчаков.

После поступления новой команды у меня даже настроение изменилось на более позитивное. Наконец-то на нас посмотрели как на офицеров – специалистов своего дела, а не как на солдат, вооружённых автоматами. О! Мы готовы и поспорить с ним, и убедить его в своей правоте. Правда, еще через полчаса пришла уточняющая команда: «Панахова не трогать. Максимально корректно провести с ним беседу, дать возможность выступить с обращением и, не задерживая, отпустить…»

– Это что же, он будет призывать к свержению власти, к антиармянским выступлениям, а мы будем сидеть и слушать? Я ничего не понимаю. Отпустить? – изумился Кшнякин. – Это зачем же они всех нас уже целую неделю гоняют за ним? Чтобы догнать и отпустить? Хотя бы кто-то из партийных начальников провёл с ним переговоры… Может, свою правоту бы доказали… Может быть, кто-нибудь из начальства сюда приедет поговорить с ним? Хотим мы этого или нет, но сегодня именно его имя звучит как имя лидера этого самого пресловутого фронта…

– А может быть, начальники и чего-то услышат в беседах с ним? – добавил Инчаков. – Может, чему-то научатся?…

– Видно, те команды, которые приходят из Москвы, не обсуждаются и даже не осмысливаются… Не подвергаются корректировкам, а приходят, могу уверенно сказать, с опозданием, во-первых, и абсолютно не учитывая существующую здесь обстановку, во-вторых…