Реквием «Вымпелу». Вежливые люди

Мы сникли, опустив плечи и готовые выслушать, как уже предполагали, какие-то немыслимые просьбы.

– Я прошу сделать так, чтобы мои батальоны не посылали в другие провинции для проведения операций. Это приводит к потерям моих людей, и там, на той территории, они чувствуют себя беззащитными. Они не знают местности, местных людей. Мы там чужие… Скажите, что это сильно увеличивает дезертирство и предательство и разлагает дисциплину. Мы можем остаться без силы, которая нужна здесь…

– Хорошо, – сказал Юра, – мы это обязательно напишем в своих отчётах и для Кабула, и в Москве…

– И, второе, – продолжил Мохаммад Нур, – поскольку вы уходите из Афганистана… Позвольте именно оперативным батальонам занять все высоты вокруг Айбака, где стоят сегодня советские войска. Тот, кто владеет этими высотами, тот и главный здесь… И ещё, оставьте нам на этих высотах всю вашу артиллерию… Тогда, по крайней мере здесь, на севере Афганистана, нам никто не страшен. Тогда мы продержимся здесь любое время…

– Я писал уже вместе с Котовым такие бумаги, – объясняя свою позицию, заговорил Боря, – и просил Кабул, чтобы приняли во внимание желание начальника Управления МГБ. Если от вас будут тоже такие бумаги, то это будет хорошо.

– Обязательно передадим эти просьбы, – пообещали мы.

Мохаммад Нур удовлетворённо расслабился, видно было, что именно за эту часть разговора он переживал более всего. И после того, как понял, что мы услышали точно, чего он хочет, и согласились с этим, он повеселел и заулыбался.

– Вы настоящие друзья. Скажите там, что на меня можно рассчитывать…

– Конечно-конечно. Мы всё передадим.

Закончив такой необычный обед, превратившийся из развлечения и нашего желания увидеть, как живут афганцы, в деловую беседу, мы вернулись на виллу к Борису и продолжили разговор о проблемах, которые волнуют Мохаммада Нура.

– Вот если бы во всех провинциях были бы такие люди, как этот пуштун, – говорил Боря, – можно было бы смело выводить войска, зная, что власть в надёжных руках…

– Так во многих районах – так и есть. Власть уже стоит хорошо, – поддержал его Юра. – Если извне никто не вмешается, то они устоят…

– А кто извне вмешается? – спросил я. – Ты думаешь, американцы? Так у них нет ни одного повода сегодня, чтобы официально прийти сюда… Для них? И вдруг пойти на другой конец света?

– Вот ты правильно сказал, – подмигнул мне Инчаков, – сегодня никакого повода нет. А вот завтра… Они что-нибудь придумают.

Джангул

С нашим появлением и началом совместной работы Борис, уже как хозяин и командир, попросил Джангула выделить и нам хотя бы двух телохранителей. Он резонно считал, что это очень важно и целесообразно и нисколько не повредит нашему общему делу. Хотя в Айбаке и в его окрестностях мы ни на шаг не отходили от Бориса и дополнительная охрана нам как будто была не нужна, людей всё равно выделили, и теперь они следовали за нами всегда. Значение этого мы поняли гораздо позднее.

Командир Джангул понравился нам тоже сразу: своей молчаливой величественностью и авторитетом, несмотря на такой молодой возраст, человека, познавшего жизнь. Как до этого складывалась его судьба и почему он пришёл на службу в правительственные войска, Борис не знал. А мы не стали спрашивать. Мы не хотели влезать в душу человека, который и так отдаёт нам многое. Его красивое загорелое лицо с очень нежной бархатистой кожей всегда источало серьёзность и понимание.

Его большие карие глаза были, как два горных озера, потемневших перед грозой. Эти два озера – далёкие, недоступные, красивые, но очень холодные, потому что питались уже много лет ледником, который называется война.

Именно с подразделением, которым командовал Джангул, мы и начали первые свои основные занятия. Сначала мы с Юрой делали это из-за необходимости выполнения той работы, которая на нас возложена, а затем, из-за обаяния этого человека и его всё понимающего и жадного к жизни взгляда, стали обращать внимание в обучении на такие элементы, которые и отличают просто солдата от специалиста.

Джангул это понял и стал ещё более обходительным, внимательным и, нам даже показалось, – откровенным. А после того, когда Боря научил его ещё одному секрету работы с минами, и Джангул благодаря этому успешно провёл ещё одну важную операцию по уничтожению какой-то банды, он вообще стал считать Бориса своим учителем – «муалимом», как он сам его называл.

А случай был такой. Мохаммад Нур дал команду Джангулу уничтожить один из исламских оппозиционных комитетов. Джангул долго через своих людей изучал обстановку, провёл разведку, но решения, как выполнить поставленную задачу, так и не нашёл. Долго колеблясь (тогда ещё таких отношений с Борисом не было), он всё же обратился за помощью к советскому советнику:

– Рафик Борис! Мне Мохаммад Нур поручил провести операцию по уничтожению комитета Абдуллы Хакима[66]. Мне нужен ваш совет, как подобраться к нему поближе? – И Джангул стал рассказывать о результатах разведки этого укрепрайона…