Реквием «Вымпелу». Вежливые люди

– Они что, с ума спятили? По нам-то зачем стреляют? – завопил я.

– «Горка»! «Горка»! – срывающимся от волнения голосом стал кричать в переговорное устройство Борис, – вы по нам стреляете…

– Извини, «Гром»! Мы далеко от вас, не видим. Для этого и нужен корректировщик… Давай поправку… Приём!

– «Горка»! Ближе 700, влево 200. Приём.

– Хорошо, «Гром»! Ловите…

Через несколько секунд гул от приближающихся снарядов появился вновь, и на горке разорвались, прямо в нужном месте, ещё две болванки пристрелочных снарядов. Мы явственно увидели, как на склоне взметнулось два небольших столба пыли, и видно было, как осыпались камни.

– Попал! Попал! – заорал Боря. – Прямо куда надо…

– Ну а теперь – боевые ловите, – раздался спокойный голос из радиостанции.

И ещё через несколько секунд гул в небе уже стал постоянным. И левая и правая сопка покрылись всполохами от разрывов снарядов, и постепенно их заволокло поднявшейся пылью и дымом. Что происходило там, на вершинах и склонах, можно было теперь только представить. Но нам было понятно, что там – ад. Камни сыпались сверху на дорогу, снося всё на своём пути. Теперь те, кто там, если даже и остался, остался в живых, был бы вряд ли готов для ведения боя. Артиллерийский обстрел продолжался недолго, минут пять-шесть, но эффект произвёл сокрушительный. Впервые так, со стороны, мы наблюдали работу советской артиллерии. Тем более происходило это по нашей наводке и с таким успехом в нашу пользу.

– Не зря артиллерию называют «богом войны»! – сказал Юра.

– Да! Действительно, бог! – поддержал его я. – Откуда-то с небес такая силища разрушительная спустилась и всех наших врагов наказала… Послушай, Борь! А если это люди из «договорных» банд?

– А ты что, проверить хочешь? – зло и напряжённо отрезал Боря. – Конечно, из «договорных»… Здесь, на этой территории, других не должно быть. Но я в данный момент проверять это и не собираюсь… Для меня понятно одно: в следующий раз все высоты, с которых тебя могут обстрелять, самим занимать надо…

Больше разговаривать не стали. После артиллерийского обстрела место засады прошли абсолютно спокойно, и вся дальнейшая дорога уже была без всяких происшествий и волнений.

Батальон вернулся в своё расположение без потерь, с победой и высоким боевым духом.

А вечером, после того как Боря побегал по МГБ с докладами, мы собрались на вилле опять за макаронами по-флотски – отметить успешное выполнение операции…

Откровение

Борина комната без лишних вещей и мебели была не просто спартанской, а попросту бедной. Армейская кровать в углу, с панцирной сеткой и аккуратно заправленным солдатским синим одеялом, стул и стол и подобие шкафа для вещей хозяина – вот и весь интерьер жилища советского офицера советнического аппарата Афганистана времён войны. Но это считалось по-царски… Потому что он жил на вилле, за нормальными стенами, а большинство армейских офицеров – в землянках или в палатках с кроватями или деревянными нарами в ряд, без столов, шкафов и стульев… В лучшем случае – стена из брезента и зимой, и летом, табуретки и гвоздики для развешивания вещей.

– Твоим солдатам в этот раз, – начал я, – даже автоматы чистить не пришлось… Сходили до крепости, увидели процесс её разрушения, посмотрели, как засаду на дороге артиллеристы уничтожили, и вернулись домой. Даже ни одного выстрела из автоматов никто не сделал…

– Слушай! – подхватил Юра. – Они у тебя так привыкнут воевать и непобедимыми себя посчитают. Зазнаются!

– Нет! Не зазнаются… А батальоны у меня, действительно, хорошие, – воодушевился разговором Борис. – С ними больше заниматься надо. Вон так же, как мы сейчас с вами. Они, главное, поверить в себя должны…

Боря с жадностью закурил, чувствовалось, что какая-то мысль, которую он, по всей видимости, собирался нам высказать, давно жгла ему душу:

– Почему у нас не получается воевать в Афганистане? – заговорил он. – А вернее, помогать воевать афганцам за свою светлую жизнь? Да потому, что у нас с ними разная система ценностей! Мы – советские граждане, находимся в системе ценностей общества справедливости или стремимся к этому, а они живут в системе ценностей религиозных… Мы пытаемся разрушить их представления об этом, но создать для них социалистические ценности пока ещё не смогли…

Он долгим вопросительным взглядом посмотрел на нас, как бы призывая согласиться.

– Действительно, – подхватил его мысль я, – удачнее война у тех же никарагуанцев или кубинцев, имеющих более понятные нам ценности… Но это не значит, что у вьетнамцев, кубинцев, корейцев, ангольцев создались или появились системы ценностей, близкие к социалистическим. У них просто перед глазами стоит ужас ценностей недавней американской жизни.