Реквием Земли

Интересно, откуда волк узнал это, но Эйслин слишком устала, чтобы разгадывать очередную загадку, поэтому ее глаза медленно закрылись.

Когда она вновь очнулась, то сразу поняла, что спала недолго. Эйслин проголодалась и хотела пить, но чувствовала себя достаточно отдохнувшей. Рун свернулся возле кресла. Она ощущала мягкую шерсть, прижимающуюся к ее лодыжкам, и жар от его тела. По какой-то необъяснимой причине от его близости на ее лице растянулась улыбка. Теперь, когда ее глаза приспособились к темноте, Эйслин могла рассмотреть лучики света, пробивающиеся по контуру двери, так как та ссохлась и уже неплотно прилегала к раме.

«Пора охотиться?» — поинтересовался волк, затем поднялся и потянулся, выставив вперед передние лапы.

Эйслин кивнула и тоже встала.

«Вообще-то, здесь должно было остаться немного еды. Давай посмотрим». — Она призвала свет — пылающий растущий шар, возникший в помещение. Который следовал за ней, подобно послушному щенку.

Из-за действующего кодового замка большая часть консервов должна была остаться нетронутой. Скорее всего, даже все без исключения. Подтянув шар из света ближе, она окинула взглядом рагу производства «Hormel corned», а затем рассмеялась.

«Срок годности до сентября тысяча девятьсот девяносто девятого года, да ну?» — Эйслин взяла одну банку. Она оказалась целой. Крышка не вздулась, а значит, им не грозило подцепить ботулизм. Еще раз осмотрев консервы, Эйслин достала персики, зеленые бобы, сосиски и рагу. Консервный нож по-прежнему висел на крючке, вбитом с боку шкафчика. Эйслин прихватила с собой и его.

Рун с торчащими ушами ожидал ее возле кресла. Эйслин потрясла перед ним банкой с рагу.

«Будешь?»

«Не уверен. — Он поморщил нос. — Что бы там ни было, оно давным-давно испортилось».

«Ну, хоть попробуй. Это сэкономит нам время». — Эйслин вскрыла банку с помощью ножа и, перевернув ее, вывалила содержимое на утрамбованный земляной пол. Волк ткнулся носом в эту массу, затем пожал мохнатыми плечами и начал есть. Первые пару кусочков он съел с осторожностью, но затем принялся за еду уже с большим аппетитом.

Сама же Эйслин запустила свои пальцы в бобы и сосиски. Все, что она пробовала, было очень вкусным. Персики с липкой патокой Эйслин оставила на десерт.

— Капитализм возвращается, — пробормотала она, закидывая последний ломтик персика в рот. Производители этих отличных консервов, вероятно, нарочно недооценили срок годности своей продукции с целью заставить людей покупать больше. Эйслин окинула взглядом подземное пространство двенадцать на двенадцать метров. Этот бункер находился прямо под их кухней. Помимо выцветшего вельветового кресла в помещении стоял еще игорный стол с четырьмя стульями, полки, встроенные в каждую стену, и крючки для керосиновых фонарей. Ее отец был не уверен, справится ли вентиляция, если очень долго пользоваться лампами, но, тем не менее, припрятал две пятигаллонные канистры с керосином в одном из углов вместе с помятыми фонарями коулман и запасной теплостойкой одеждой, которая, как была уверена Эйслин, уже давно превратилась в пыль.

Ее семья. От их дома и от них самих осталось только это. Не очень-то, черт возьми, и много. Борясь с желанием покопаться в обломках и посмотреть, сможет ли она найти хоть что-то из старой жизни, Эйслин поставила консервы из персиков на пол. Бомбоубежище построили еще до ее рождения. Она вспомнила, как играла в жаркие летние дни 90-х здесь, когда в Солт-Лейк неожиданно сильно подскочила температура.

Голос Руна вырвал ее из воспоминаний:

«Мне показалось, что мы куда-то спешили, человек».

«Да. — Эйслин вскочила с кресла, как если бы волк укусил ее, чувствуя отвращение к самой себе за непозволительные воспоминания о прошлом. — Спешили».

«Куда мы направляемся?»

Распахнув дверь, Эйслин собрала силы, которые поддерживали свет, и склонила голову.

«Ты можешь посодействовать своей магией в прыжках?»

«Конечно. Просто ты раньше не спрашивала».

«Конечно, — передразнил ее внутренний голос. — Как будто я знала, что об этом нужно просить».

«Ну, — решилась Эйслин, стремясь сохранить нейтральный тон, — я бы очень это оценила. Нам нужно проделать длинный путь».

«Мне нужно знать конечную цель».

«Я не могу обсуждать это с тобой».

Рун поднялся по лестнице и резко развернулся. Золотые глаза волка, отливавшие янтарем из-за приглушенного света, уставились на Эйслин.

«Я твое связанное животное. Между нами не может быть секретов».