Release my soul (СИ)

- Я даже не знаю, кого ненавижу больше – себя или его, - расплетая темные блестящие волосы, качнула головой Наследница, - Моя бы воля – гореть бы ему в пламени Бездны. И мне вместе с ним, - уже тише добавила она. Потому что иначе быть не могло. Она поклялась. Она не могла нарушить слово. И в то же время – не могла отступиться от новой схемы, что предполагала раскрытие карт в ближайшее время, после которого будет слишком сложно привести в исполнение данное перед статуей Трехликой обещание. Но бить в спину она не любила. Не с этим противником. И, быть может, это и правда идеальный выход?

Горьковатый аромат цветов ирлеи впитался в кожу, и поднесенные к лицу пальцы казались чужими. Словно тянулись из другой жизни, где в зеркальном отражении скалились в улыбке острые зубы.

Последний черный лепесток упал на смятые простыни.

***

Маленький Эрвиг беспокойно ворочался в постели. Лежащая рядом с ним Илисса коснулась рукой нахмуренного лба ребенка, словно пытаясь этим жестом лишить его ночных кошмаров. Идея все еще не казалась такой радужной, как когда-то. Но все так же виделась единственным выходом из ситуации, в которой она сама была виновна. Беспокойство за сына не отпускало еще с момента, когда она узнала о том, что в ней зародилась новая жизнь. И до тех пор, пока все они втроем не окажутся вне пределов Альтерры, от постоянного напряжения не избавиться.

Чудом казалось то, что Высшие не лишили ее младенца сразу после его рождения и даже позволили ему прожить уже целых два года: в глазах Трехликой и ее ближайших «детей» и она, и Хэдес уже не имели шансов на прощение. И, обратившие себя во мрак, они не могли породить свет. Местом появления Эрвига была Бездна, и одно только это уже говорило о том, что он пойдет по стопам родителей. По крайней мере, в глазах Богини, Высших и простых людей.

И это требовало принятия мер.

Они с супругом уже говорили об эксперименте, в результате которого ребенок может получить новый дар, единственный, что можно противопоставить Высшим и иным божествам. Иллюзорные клинки, перерезающие нить жизни у абсолютно любого существа вне зависимости от его сил и происхождения. Такой возможности не существовало на Альтерре, и потому был шанс утаить способности мальчика. Расплавленная частица кристалла, которая и преобразовывалось посредством сложных схем в лезвие, должна была слиться с кровью. Но успешного исхода дела не мог напророчить никто. То, что подобное удавалось сотворить в одном из соседних миров, не гарантировало того же в конкретной ситуации. Индивидуальность организма не пересилить никакой магией.

Но, по крайней мере, Эрвиг не должен был пострадать. Она бы этого не допустила.

Перебирая светлые волосы, так же вечно взъерошенные, как и у его отца, женщина едва заметно улыбалась своим мыслям, где мучительное время ожидания уже минуло, и они втроем оказались вдали от межмирья. Где они являлись единственной дарующей и карающей силой и не были вынуждены подчиняться кому-то свыше. Где не существовало страха за себя и за ребенка. Где можно было начать все сначала. Главное, решить еще, как именно переместить туда Альянс: хранилище, уже начавшее свою работу, являлось слишком важным объектом, чтобы просто оставить его здесь. По большому счету, Илисса бы с радостью весь Ирльхейн отправила в другое пространство, продолжая начатое, но уже без условностей и рамок.

Прижав к себе малыша и натянув на оголенные плечи плед, супруга Владыки Бездны прикрыла глаза. Она вытерпит. Ради мужа. Ради сына. Ради будущего.

Хэдес умел быть абсолютно незаметным, когда хотел. Выждав время и убедившись в том, что Илисса действительно уснула, и в ближайшее время ее даже взрывами в этом крыле не разбудить, мужчина скользнул в спальню, подходя к жене и замирая возле постели. У него в запасе не более получаса, и если он не поторопится, все провалится. И все же решительность внезапно спасовала, стоило взглянуть на умиротворенное лицо сына и напряженное – супруги, во всей позе которой, с этими, пожалуй, даже излишне крепкими объятиями, коими она прижимала к себе мальчика, чувствовалось ее желание при первой же возможности защитить ребенка от всего. Только кто бы уберег его от нее самой.

Мужчина не имел сомнений в материнском чувстве Илиссы и ее любви к их первенцу, но он не питал иллюзий и относительно ее тяги к экспериментам и власти. Сознание, временами замутняющееся безумными идеями, не щадящими никого не со злого умысла, а из стремления к новому, могло выдать что угодно. И если собственного попадания под раздачу Владыка не боялся, то Эрвиг не должен был хоть как-то участвовать в деяниях своей матери. Даже если это будет косвенная роль: Трехликая на своем суде будет милосердна, но Высшие найдут за что зацепиться. По этой причине стоило временно сделать супругу недееспособной. Лишь на короткий срок, до того мига, когда будет закончен новый мир.