Религер. Последний довод

О каком духе единства может идти речь, если единственное, что неизменно сопровождало Егора в последние годы, так это чувство одиночества?

— В «Остроге» нас встретил полный триумвират — Ламий, Марк и Захарий, — продолжил Иванов. — Я представил Таисию, они предложили сесть. Разговор начал Марк, он был прямолинеен. Он не спрашивал мнение, не уточнял и не заходил с фланга. Он сразу предложил Таисии стать вместилищем для еще одного Дара. Сказал, что она — самый достойный кандидат.

— Не сказал почему? — спросил Егор.

— Им было все равно, — убежденно ответил Николай. — Им нужен был тот, кто не откажется… Эй, юноша!

Он легонько постучал пальцем по подголовнику водительского кресла. Илияс неприязненно посмотрел на него в зеркало заднего вида, демонстрируя всем видом глубокое презрение.

— Юноша, — спокойно сказал Иванов, которому было плевать на потуги бланцы, — На Советской есть торговый центр, везите нас туда.

— Я вам не извозчик!

— Юноша, если мы с вами по нелепой случайности заодно, то делайте так, как я говорю, — холодно отрезал Николай и тут же потерял интерес к молодому религеру.

Илияс злобно зашипел себе под нос, но сменил маршрут, пусть и чрезмерно резко.

— Потом заговорил Ламий, — Исполняющий вновь сложил руки на коленях и уставился вперед. — Он сказал, что в Городе происходят перемены, которые испытывают силу нашей веры, ставят под удар само существование оной. Сказал, что жертвенность во имя Бога — свята, что именно с Таисии начнется новая эра величия мистирианства. Спросил, что она думает о такой возможности.

Волков уже понял, что ответит Таисия. Она попросту не могла отказать Старшим.

— Она согласилась? — все же спросил он.

— Да, — Иванов кивнул, — Но прежде, спросила, как это возможно — получить еще один Дар? Ведь наш Отец небесный не может одаривать своих чад сверх меры, это неминуемо приведет к зависти и искушениям. На что Ламий ответил, что Таисии Дар вручит другой бог.

У Егора перехватило дыхание. Вздрогнул Илияс, ошарашено вцепившись в руль. Потрясенно пробормотал:

— Какое кощунство…

Волков помассировал пальцами лоб, наблюдая за Ивановым. Судя по всему, Исполняющий до сих пор прибывал в шоковом состоянии от услышанного. По-настоящему живущий по законам и принципам своей веры, он не видел жизни без присутствия в ней Отца, подарившего Книгу Истин и неразрывно связанного со всеми мистирианами духовными Нитями. Он всегда был хорошим верующим, готовым пойти ради своих убеждений на все. Такой же была и Таисия, недавно покинувшая стены Школы и до сих пор тайком бегавшая за советом к своему старому Наставнику.

Каково же было им услышать от тех, кто являлся долгие годы символом непогрешимости и мудрости, что нужно принять Дар еще от кого-то, не от Отца?

— Ламий успокоил Таисию тем, что молиться другому богу не придется, — между тем продолжил рассказ Николай. — Сказал, что она даже ничего не почувствует. Таисия стояла, слушала, а я видел, как кровь отхлынула от ее лица, видел, что она еле стоит на ногах. Я и сам в какой-то момент потерял нить разговора, в моей голове попросту не укладывалось услышанное.

Волков лишь кивнул. Даже для такого опытного религера, как Иванов, прекрасно осведомленного о двуличии и истинной сути Старших, мысль о подобном духовной насилии была шокирующей. Мог ли он тогда отговорить Тасю? Мог возразить, хлопнуть кулаком по столу?

Конечно, нет. В мире Иванова перечить Старшим, пусть и таким гнилым, было немыслимо. Не позволяли воспитание, клятва религера и внушенное годами чувство повиновения и послушания.

Впрочем, неизвестно еще как бы поступил Егор в подобной ситуации.

— Но тут, наконец, подал голос Захарий, — голос Николая стал более твердым и громким. — Весь разговор он сидел недовольный и злой, но, видимо, не хотел говорить при мне. Судя по всему, не выдержал. Начал кричать на Ламия и Марка, стучать кулаком по столу. «Все это чушь и очередная уловка Калины! — кричал он. — Показала глупый фокус и два идиота, поджав хвосты, готовы трястись к ней на поклон!» Сказал, что категорически против подобных игр, что сделает все возможное, чтобы помешать Марку и Ламию. Они еще что-то говорили друг другу про власть, про союз избранных религий, про то, что если отказать Калине, то нас постигнет участь тех, кого она уничтожила. Но Захарий был непреклонен. Смеялся им в лицо.

Волков хмыкнул. Картинка начинала складываться в большое панно, куда вплетались все события последних дней.

— После такого мы поспешили уйти, — Иванов повернулся к окну. — Поехали в контору ячейки. По дороге Таисия не выдержала, заплакала. Я посчитал, что нам не помешает поддержка Отца. Свернули в Собор, молились вместе. Таисия успокоилась, однако было видно, что она в крайнем смятении.

— Бедная девочка, — не удержался от реплики Волков. — А что решил ты?