Религия бешеных

Естественно, меня — как отрезало. Я рухнула куда-то на самое дно себя и отгородилась могильной плитой непробиваемого молчания. Теперь все, что предстоит, — это только непоправимо затягивающийся опасный кризис. Как шелковая, ласковая такая, веревочка. Теперь — успеть бы выскользнуть без потерь. Но у меня другие планы. Он тут теперь будет только медленно сатанеть, постепенно подбираясь к точке кипения. И я уже вижу, как безобразно все это неизбежно прорвется наружу… На что мне абсолютно плевать. Его душевное состояние меня не волнует, мне пора начинать беспокоиться о своем физическом… Но побег придется откладывать до последнего. Так легко не соскочу. Он не соскочит… Я только приехала.

Мне человека одного повидать надо…

— Говори… — заявлял он на морозе посреди грохочущего проспекта, где можно только кричать, мгновенно простужая горло.

И я понимала, что нам с этим человеком не о чем разговаривать…

Сделка с совестью

Странно… До сих пор это ни разу не приходило мне в голову, но, похоже, он всерьез считал, что я над ним грязно измываюсь. Иначе зачем ему со мной так яростно воевать?..

Силе мужика я не в состоянии противопоставить ничего. Он сворачивал меня в бараний рог. Я мгновенно превращалась в мертвую тряпичную куклу. Попробуйте сломать веревку… Когда он принимался зубами раздирать мою кожу, я начинала понимать, что до сих пор никогда не видела сумасшедших. И где-то на периферии сознания тенью проносился настоящий страх…

Но мне было все равно, что происходит со мной снаружи. «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить…» Мне было сложно понять, чего он добивается. Что я его от себя наконец избавлю? Или, может быть, даже выйду из комы и… заговорю? Минимум, на что может рассчитывать человек при таких раскладах, — это на то, что его убьют…

Вот на что я вообще не стану тратить силы… Мне все это было безразлично. Пусть трепыхается как хочет. Я останусь здесь на столько, на сколько мне будет нужно. Хоть он вывернись через ноздрю. Я сама решу, когда я его отпущу…

Можно было бы даже пожалеть человека. Я сама вторглась в его жизнь. Он от этого по каким-то своим соображениям пришел в ужас и чуть не вымер. Зачем же его сильно наказывать? За что?..

Максимум — сотрясение мозга…

…Спешащие мимо редкие прохожие непонимающе роняли рассеянный взгляд на странное действо, разворачивающееся в глубине темного двора. И только один парень полоснул по мне слишком осмысленным взглядом. Я быстро отвела глаза — и продолжила свое занятие…

…Человек в перепачканной куртке мучительно скребся на снегу. Путем неимоверных усилий ему все-таки удалось подняться. Он еле утвердился на ногах, голова его не поднималась выше колен. Мыча, он сделал несколько шагов, я едва попыталась подхватить его под руку — и в то же мгновенье, головой вперед, он вдруг просто выпорхнул из моих рук, пролетел несколько метров и грохнулся лицом об лед… Ай-айай… Опять не удержала…

…Ничего не понимаю. Мы же вместе пили. Но у меня — ни в одном глазу. А он… А, ну да, он потом еще добавил. Всего-то ничего. Но дальше я с ужасом наблюдала, как человеческие мозги на глазах превращались в воду. Обычный пьяный бред — в абсолютный, не омраченный сознанием дикий бред. А тело человека — в полутруп раздавленного паука… А потом он просто забыл человеческий язык… Как мало я знаю об этой жизни…

На нижние ступеньки лестницы в переходе он зашел вертикально — а на верхних уже едва не лег. Я среагировала машинально, просто краем глаза вдруг уловив его дикий крен вперед. Он повис. Передвигаться дальше стало невозможно.

Вдруг шальная мысль сладко кольнула в мозгу — и я отпустила руку…

Мне понравился эффект. Мешок с костями глухо грохнулся об лед — ничком, как подкошенный. Теперь в моих глазах забрезжил интерес. Что-то в этом определенно было…

…Матушка, смеясь, когда-то давно рассказывала, что где-то слышала о странном опросе, проведенном среди женщин. Вопрос был: что вы будете делать, если вдруг посреди улицы с вас упадет белье?! Я тогда, поперхнувшись, нервно сглотнула, боясь даже представить такую дикую ситуацию. А одна женщина, по легенде, в ответ небрежно процедила сквозь зубы:

— Перешагну…

Я навсегда запомнила это блистательное: «Перешагну…»

А вот сейчас это нечто, лежащее передо мной, я бы для начала… раздавила. Гибкая тугая Рептилия, полосуя снег длинной гроздью меховых хвостов, склонилась и напружинилась, алчно предвкушая, как на лед медленно начнет вытекать кровь…

…Я методично крушила его череп об лед, жуткий звук треска кости наполнял жизнь давно утерянным смыслом. Я наконец-то была предоставлена сама себе. Меня наконец-то оставили в покое. От меня больше не требовали ни слов, ни эмоций. И можно было работать спокойно. Ты ведь хотел до меня достучаться? Надо быть осторожнее в своих желаниях…